Воспоминания корниловца: 1914-1934 - [102]
На этот раз он пожелал ознакомиться с положением русской Церкви по «первоисточнику», то есть побеседовать с русским православным священником. Ему привели священника. Утверждали, что в то время, когда шла эта «беседа», в нескольких кварталах от этого места из закрытой церкви вытаскивали иконы и на глазах прохожих сколачивали из них мусорный ящик.
Этой темной силе русский народ давал не только физический, но и духовный отпор, усиливая свои религиозные организации. Например, рабочая молодежь в Донбассе в 1927–1928 годах создала Союз христианской молодежи (Христомол). Они собирались, читали Евангелие, пели, бывала и небольшая художественная часть. Без водки, танцев и сквернословия. В годы террора христомольцы ушли в подполье.
Гонения усиливались, из официальной советской церкви люди уходили в старую церковь или примыкали к евангельскому христианству. В годы перед коллективизацией власть уделяла особое внимание сектантам, которых, по утверждению Ярославского, было в стране до сорока миллионов.
В годы коллективизации, когда народ стал народом-мучеником, церкви закрывали сотнями. В «живоцерковниках» власть больше не нуждалась, ее прислужники — шпионы, доносчики, разоблачители — разбежались. Разорение и смерть стерли различия. Оставшиеся еще открытыми церкви перестали быть «живыми» или «старыми», а стали просто православными. Религиозные споры потеряли смысл. Множество населенных пунктов оставались без церквей и без священников. Службы и обряды совершались по ночам в домах или сараях. Появились странствующие священники, в ветхой одежде, в лаптях, с котомкой за плечами, с посохом в руках обходившие верующих. Духовные училища были закрыты, и молодые люди шли в ученики к священникам. В русском народе воскрес Алеша Карамазов.
На Рождество 1933 года в центре безбожия, Москве, мы не могли попасть в церковь, переполненную молящимися, среди которых была молодежь и даже несколько военных. А в январе 1934 года мы присутствовали при крещении младенца. Горело несколько свечей, был полумрак, глухо звучали молитвы старика-священника. После крещения одна из женщин вышла и осмотрелась, затем все быстро разошлись.
Невдалеке от Москвы несколько тысяч людей остались без священника, и тайно по ночам обряды совершал скрывавшийся псаломщик. У него был только крест, который он держал в тайнике. Такое бывало не раз, и не это было удивительно. Удивительно было то, что ни один из рабочих завода, где он работал, его не выдал.
Доколе будет мука сия?
Когда-нибудь после освобождения от коммунистической диктатуры Россия узнает о тысячах тысяч преступлений. А может быть, это не нужно. Кому нужны эти рассказы о российских великомучениках? Самим русским, чтобы, обливаясь кровавыми слезами, читать книгу своей жизни? Ожиревшему буржую? И все-таки… Вот рассказ одного из оставшихся в живых мученика:
«Мы шли двенадцать дней. Из партии в триста человек осталось не больше половины. С нами было восемь детей: от двухлетнего мальчика до двенадцатилетней девочки. У одной крестьянки их было трое. Ее пятилетняя девочка умерла в начале пути. Мы зарыли ее в снег, и бывший с нами архиерей начал читать молитву. Подбежали конвойные, избили его прикладами:
—Контрреволюцию будешь тут разводить, мать твою!..
Плакала мать, плакали дети, плакали все мы. Жутко было: пустыня, крики и брань конвоя, плач детей, рыдания матери и снежная могилка, на которой кто-то начертал крест.
Среди нас было восемь священников, двое служащих, несколько казаков, остальные-крестьяне. Священники были в летней одежде, головы повязаны тряпками, ноги обмотаны тоже тряпками или в лаптях. Отставших конвойные забивали до смерти. Партия стала редеть уже на четвертый день пути. Людей мучил кашель; мать, шатаясь, несла своего двухлетнего мальчика. Мыее поддерживали, возле нее шел священник и помогал, сколько мог. На шестой день умерла вторая девочка. Мать уже не могла ни плакать, ни молиться. Она сидела со своим мальчиком на снегу, мы зарывали в снег девочку, двое священников шептали молитвы. Видно было, что матери хотелось лечь в снег и не вставать. Под утро умер и сынишка, и она его, мертвого, несла еще полдня. Потом легла, и мы ее уже не могли поднять. Священники, их оставалось пять, пали возле нее на колени и стали молиться, а мы вместе с ними. Конвойные смотрели на нас зверьем, но уже не били, а только ругали:
—Довольно, сволочи, помолились! Давай, пошли!
И мы пошли. У всех были отморожены уши, пальцы на ногах. Дотащились до места назначения. Два дня дали отдохнуть, потом погнали на лесоразработки. Выдавали по пятьсот граммов хлеба и похлебку без мяса. Еду получали только после выполнения нормы, а норма была такая, что и здоровый сытый человек с трудом бы выполнил. Вставали чуть свет и ложились ночью. Не выполнившим задание не давали есть, а потом стали снимать с них обувь, не пускать в барак. Если хватало сил, люди бегали вокруг барака, но обычно мы их утром находили замерзшими. Так нашли замерзшим и архиерея, того, которого избили за молитву. Мой брат не выдержал. Утром вышли на перекличку, а он говорит:
—Я сейчас…
Повествование описывает жизнь Джованны I, которая в течение полувека поддерживала благосостояние и стабильность королевства Неаполя. Сие повествование является продуктом скрупулезного исследования документов, заметок, писем 13-15 веков, гарантирующих подлинность исторических событий и описываемых в них мельчайших подробностей, дабы имя мудрой королевы Неаполя вошло в историю так, как оно того и заслуживает. Книга является историко-приключенческим романом, но кроме описания захватывающих событий, присущих этому жанру, можно найти элементы философии, детектива, мистики, приправленные тонким юмором автора, оживляющим историческую аккуратность и расширяющим круг потенциальных читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В этой книге рассказано о некоторых первых агентах «Искры», их жизни и деятельности до той поры, пока газетой руководил В. И. Ленин. После выхода № 52 «Искра» перестала быть ленинской, ею завладели меньшевики. Твердые искровцы-ленинцы сложили с себя полномочия агентов. Им стало не по пути с оппортунистической газетой. Они остались верными до конца идеям ленинской «Искры».
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.