Воспоминания. Книга об отце - [135]

Твоих небес глубоких не ослепла.

И помнит, в ласке золотого сна,

Твой вратарь, кипарис, как Троя крепла,

Когда лежала Троя сожжена.

Вячеслав Иванов не первый мыслитель и не первый поэт, для которого вечный Рим стал пристанью скитаний; их было много.

Но не для многих из них духовный возврат в Рим был одновременно и восходом на вершину их творчества. Тайну нового расцвета поэтического дара Иванова под сводами «родного дома» сейчас еще не время разгадывать. Тем не менее, невольно задумываешься над тем, что в «Cor ardens» поэт с благодарностью вспоминает о римском Колизее, впервые напоившем его диким хмелем свободы и благословившем этот хмель. Дионисийская тема ранних стихов Иванова, тема предвечного хаоса в лоне природы и в глубине человеческого сердца, вакхическая тема «размыкающих душу подземных флейт», явно связана с Римом. Быть может, в этом двойном значении Рима для поэта Иванова, в изначальной раздвоенности души поэта между Римом Колизея и Римом купола Святого Петра надо искать объяснение тому, почему «Римские сонеты», воспевающие успокоение поэта в Риме, волнуют нас юношеской силой таланта и совершеннейшей красотой. Как знать, если бы место отрешения, в гетевском смысле этого слова, не было бы одновременно и местом поклонения прошлому, возникли бы тогда из искуса длительного ивановского молчания столь совершенные стихи, какими являются «Римские сонеты»?

* * *

Возвращаясь мысленно к годам наших частых встреч с Вячеславом Ивановым, а тем самым к духовной жизни и быту довоенной России, мы, после всего пережитого и передуманного нами, не можем не видеть, что духовная элита тех лет жила и творила в какой‑то искусственной атмосфере. Вершины, на которых протекала в то время наша жизнь, оказались, к несчастью, не горными массивами, прочно поднимающимися с земли, а плавучими облаками в романтическом небе. В мыслях той эпохи было много выдумки, в чувствах экзальтации, в историософских построениях будущего много отвлеченного конструктивизма. Все гадали по звездам и не верили картам и компасам. Всей эпохе не хватало суровости, предметности и трезвости. Так как за все это заплачено очень дорого, то увеличивать список грехов, пожалуй, не надо. Это можно спокойно предоставить нынешним врагам того блестящего возрождения русской культуры, которое было сорвано войной и революцией. Искренне каясь в своих грехах перед лицом Истины, мы, участники и свидетели духовного роста довоенной России, должны этим врагам (большевикам — марксистам, отрицающим дух, либералам — позитивистам, для которых дух религиозной философии и символического искусства всегда был не духом, а смрадом, и жестоковыйным церковникам, боящимся свободного цветения духа) твердо сказать, что и на социологически радикально перепаханной почве завтрашней России культурный расцвет начинается с воскрешения тех проблем и идей, над которыми думали и страдали люди символизма. В конце концов ведь и Вячеслав Иванов оказался во многом вполне прав. Кризис западноевропейской культуры, кризис индивидуализма, поворот к коллективистической культуре в форме устремления к новой органической эпохе, ведущая роль России в этом новом историческом процессе, возрождение религиозного взгляда на судьбы человечества — разве все это не вполне точные слова о нашем времени? Весьма точные. Ошибся Вячеслав Иванов, как впрочем и все, что шли с ним рука об руку, только в одном: в недооценке силы того зла, которое все его пророчества о грядущем исказило в кривом зеркале русского и мирового большевизма.

Повторяю, отказ от утопизма и иллюзионизма, отказ от беспочвенных гаданий, мечтаний и конструкций безусловно является ныне верховной религиозно — этической нормой социального творчества. Тем не менее, упование Вячеслава Иванова, что

…Железным поколеньям

Взойдет на смену кроткий сев.

Уступит и титана гнев

Младенческим богоявленьям…

остается по — прежнему и навсегда в силе.

Биографический справочник

В настоящий справочник вошли только имена тех лиц, о которых удалось найти какие‑либо биографические сведения. Общеизвестные культурные и политические деятели (Кант, Гитлер и т. д.) не оговариваются. Для характеристики отмеченных лиц часто приводятся выдержки из публикации: «Из бесед с поэтом Вячеславом Ивановичем Ивановым (Баку, 1921)» М. С. Альтмана (Труды по русской и славянской филологии, XI, Литературоведение, Ученые записки Тартуского гос. ун — та, вып. 209. Тарту, 1968), в этом случае в скобках указан лишь номер страницы; при ссылках на брюссельское издание Собрания Сочинений В. И., как и в тексте воспоминаний, указывается римскими цифрами — соответствующий том и арабскими — страница.

АВРААМОВ, Арсений Михайлович (1886–1944) — теоретик музыки, фольклорист и композитор. Один из организаторов Пролеткульта. В 1918–1926 собирал материалы для акустического изучения ладов в музыке народов России и Востока.

АБРИКОСОВ, свящ. (1880–1966) — из старообрядческой семьи, перешел в католичество в 1909, в Париже. Стал священником в 1917 в Петрограде. Принадлежал к маленькой группе русских католиков в Москве во время революции. Около 1920, в Москве, его жена, близкая подруга жены Бердяева, стала монашкой доминиканского ордена (в 1923 она была арестована, погибла в лагере). В 1922 А. был выслан из России вместе с Бердяевым и др. Поселился в Риме, где часто виделся с В. И. Умер в Париже.