Воспоминания - [142]
Ф. Достоевский.
На полях следующие приписки:
Поздравляю Вас с прошедшим праздником Христова воскресенья. — С какою грустью воспоминаю я о том, как проводил я день этот в кругу родных моих! А теперь? — Но только бы вырваться из училища.
Перейдя в высшей класс, я нахожу совершенно необходимым абонироваться здесь на французскую библиотеку для чтенья. Сколько есть великих произведений гениев — математики и военных гениев на французском языке. — Вижу необходимость читать это; ибо я страстный охотник до наук военных, хотя не терплю математики. Что за странная наука! и что за глупость заниматься ею. — С меня довольно столько, сколько требуется инженеру или еще и побольше. — Но к чему мне сделаться Паскалем или Остроградским. Математика без приложенья чистый 0, и пользы в ней столько же, как в мыльном пузыре. — Скажу Вам еще, что мне жаль бросить латинского языка. Что за прелестный язык. Я теперь читаю Юлия Цезаря и после 2-х годичной разлуки с латинским языком понимаю решительно все.
А. А. и А. Ф. Куманиным.
С. Петербург. Генваря 28-го дня 1840 года.
Милостивый Государь Любезнейший Дядинька и Милостивая Государыня Любезнейшая Тетинька!
Никогда, никакое радостное известие не производило столь приятного и сладостного впечатления в душе моей, как то, которое ощутил я при чтении письма сестры. Ожидал ли я, и судя по вине моей, мог ли я ожидать подобной благосклонности и расположенья со стороны Вашей, любезнейшие дядинька и тетинька. — Не могу дать отчета в тех чувствованиях, которые волновались во мне при получении письма Вашего. — Вся тяжесть моей вины, все справедливое негодование Ваше, любезнейшие дядинька и тетинька, живо представились предо мною! Но какая перемена! Вы возвращаете мне Ваше благорасположенье охотно, с любовью, мне, нисколько не заслужившему этого. — Но я не знал и не могу сказать, что происходило тогда в сердце моем? я должен был радоваться, я не знал, как радоваться письму этому, ибо ничто в мире не могло меня сделать более счастливым, как прощенье Ваше; но досада на себя, стыд. Ваша беспримерная снисходительность ко мне, так долго во зло употреблявшему благораслоложенье Ваше, все это налегло на сердце мое тягостнейшим бременем. Наказанье собственной совести — сильнейшее, я несу всю тяжесть этого наказанья… Я в долгу у вас, любезнейшие дядинька и тетинька, в долгу, превышающем силы мои, и если исправление вины моей, раскаянье и привязанность моя к Вам будут иметь хотя малейшую цену в глазах Ваших, то я почту еще себя счастливым; ибо весьма облегчу совесть мою.
Но что меня восхитило больше всего, что напомнило душе моей так много милого в прошедшем, что заставило мое сердце забиться еще пламеннее к Вам, то это собственноручные строки ваши, любезнейшая тетинька. — Такого снисхождения и добродушия не мог ожидать я… Тем более были приятны для меня эти строки, что уже давно, единственно по собственной вине и ошибке своей, не слыхал я таких сладких сердцу слов, и выраженья Вашей любви ко мне, любезнейшая тетинька, которые напомнили мне покойную мать мою… С каким жаром целовал я строки эти, с каким жаром 1000 раз целую ручки Ваши, любезнейшая тетинька!
Но нет и счастья без горести. Это письмо глубоко растравило в сердце моем едва зажившие раны. Смерть дядиньки >>{137} заставила меня пролить несколько искренних слез в память его. — Отец, мать, дядинька и все это в 2 года! Ужасные годы!
Еще ранее поспешил бы я письмом моим, если бы не экзамены, задержавшие меня. Теперь они кончились, и я не теряю ни минуты. Но чувствую, что уже утомляю Вас письмом моим. — Итак, позвольте искренно любящему и почитающему Вас племяннику Вашему пребыть навсегда покорным и послушным Вам
Ф. Достоевским.
Любезнейшая сестра Варинька! Твое письмо обрадовало меня несказанно: в нем ты объявила мне прощенье дядиньки и тетиньки. Но как ты подумать могла, любезная сестра моя, что я забыл тебя, о ком же помнить мне более, если не об родственниках — благодетелях наших и о Вас, мои милые братья и сестры. — Нет! я никогда не забывал этого; верь всегда, Варинька, что у тебя есть братья, которые любят тебя более жизни своей. — Старший брат твой, любезнейшая сестра моя, любит тебя также пылко, несказанно: умей почитать и ежели можешь столь же любить его. — Вспомни, сколько несчастий перенес он, бедный, чтобы успокоить отца своего при жизни; поэтому можешь судить и о любви его к родным своим. — Самая теснейшая дружба связывает меня с ним. Милая сестра! ты написала мне столь много приятных известий о семействе нашем… Но о сестре Верочке еще ни слова. Она как будто забытая. — Напиши мне о них всех побольше, как можно больше. Что они? выросли ли малютки наши, изменились ли? Всех их целую от души, так же, как и тебя, милая сестра моя. Скажи Андрюше, что я бы весьма желал получить несколько собственных строчек в письме твоем. Научи его быть благодарным благодетелям нашим. Передай ему это от меня. Прощай, милая сестра моя. Твой друг и брат Ф. Достоевский.
Любезнейшая Бабушка! Как сладко отозвались в сердце моем слова сестры моей, упоминавшей о том, что Вы не забыли меня. Ежели бы я имел право просить любезнейшего дядиньку в прошлом письме моем о передаче Вам моего нижайшего почтения, любви и уваженья, то я бы к несказанному для меня удовольствию мог бы предупредить Вас. — Теперь мне ничего более не остается как нижайше благодарить Вас об этом. Верьте, что никогда не забуду я того уваженья и преданности, с которыми честь имею пребыть теперь
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Л. Д. Зиновьева-Аннибал (1866–1907) — талантливая русская писательница, среди ее предков прадед А. С. Пушкина Ганнибал, ее муж — выдающийся поэт русского символизма Вячеслав Иванов. «Тридцать три урода» — первая в России повесть о лесбийской любви. Наиболее совершенное произведение писательницы — «Трагический зверинец».Для воссоздания атмосферы эпохи в книге дан развернутый комментарий.В России издается впервые.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор многих книг и журнальных публикаций. В издательстве «Аграф» вышли сборники ее новелл «Вахтанговские дети» и «Писательские дачи».Новая книга Анны Масс автобиографична. Она о детстве и отрочестве, тесно связанных с Театром имени Вахтангова. О поколении «вахтанговских детей», которые жили рядом, много времени проводили вместе — в школе, во дворе, в арбатских переулках, в пионерском лагере — и сохранили дружбу на всю жизнь.Написана легким, изящным слогом.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор 17 книг и многих журнальных публикаций.Ее новое произведение — о поселке писателей «Красная Пахра», в котором Анна Масс живет со времени его основания, о его обитателях, среди которых много известных людей (писателей, поэтов, художников, артистов).Анна Масс также долгое время работала в геофизических экспедициях в Калмыкии, Забайкалье, Башкирии, Якутии. На страницах книги часто появляются яркие зарисовки жизни геологов.
Книга знакомит с жизнью Т. А. Луговской (1909–1994), художницы и писательницы, сестры поэта В. Луговского. С юных лет она была знакома со многими поэтами и писателями — В. Маяковским, О. Мандельштамом, А. Ахматовой, П. Антокольским, А. Фадеевым, дружила с Е. Булгаковой и Ф. Раневской. Работа театрального художника сблизила ее с В. Татлиным, А. Тышлером, С. Лебедевой, Л. Малюгиным и другими. Она оставила повесть о детстве «Я помню», высоко оцененную В. Кавериным, яркие устные рассказы, записанные ее племянницей, письма драматургу Л. Малюгину, в которых присутствует атмосфера времени, эвакуация в Ташкент, воспоминания о В. Татлине, А. Ахматовой и других замечательных людях.