Воспоминания - [27]

28, 29 и 30 июля бушевал сильный шторм, пришедший с запада. Связь с судном была невозможна. Прибой и ветер были так сильны, что волны достигали нашего лагеря, удаленного от берега на 40 саженей. Мы бы давно покинули это побережье, но вот уже на протяжении двух месяцев почти постоянно дули западные ветры, в то время как для продолжения нашего путешествия на север требовался южный и восточный ветер. Тем не менее мы готовились к отъезду, так как во время шторма на нашем судне открылась течь, и мы должны были поспешить в тихий Красноводский залив, чтобы произвести основательный ремонт.

Туркмены не признают никакого авторитета, все равны между собой и уважают лишь отцовскую власть. Ссоры, особенно среди молодых неженатых туркмен, оканчиваются почти всегда несколькими ударами кинжала. Однажды на наших глазах молодой человек, едва достигший 15 лет, нанес глубокие раны кинжалом другому в голову и шею: стоявшие тут же йомуды равнодушно смотрели на происходящее. Наши пожелания или приказания всегда объявлялись народу через глашатая.

Во время нашего пребывания в Гасан-Кули стояла прекрасная погода, небо было всегда безоблачным, и лишь в течение двух дней мы видели облака. Но жара была нестерпима; западные ветры редко освежали палящий зной. Зато ночи были великолепны — теплые и величественно тихие; на темно-синем небосводе, как бриллианты, сверкали звезды. Падая, они оставляли длинный след в прозрачной атмосфере. Аул Гасан-Кули глубоко спал. Не было ни ветерка, и лишь тихий ропот моря да перекличка часовых, охранявших наш лагерь, нарушали торжественную тишину ночи. Часто поздно вечером мы уходили далеко в степь, чтобы еще долго наслаждаться этим величественным зрелищем. И почти всегда спали под открытым небом, вдыхая с наслаждением свежий ночной воздух. Даже ночью термометр показывал 22°, и температура никогда не опускалась ниже 18° Р.

4 августа мы наконец покинули это негостеприимное побережье, но неблагоприятный ветер и сильное волнение на море не давали нам быстро продвигаться вперед, так что 7 августа мы вынуждены были бросить якорь против Белого бугра. Я, поручик Фелькнер и врач отправились на двух лодках к берегу, удаленному от судна на 10 верст. Глубина моря достигала 6 футов, а в 5 саженях от берега было так мелко, что мы вынуждены были брести до него пешком. Мы прошли примерно 3 версты в степь, преодолев песчаный холм и высохший морской залив. Наконец, мы начали вязнуть в черной глинистой почве. Это было высохшее соленое озеро; соль покрывала верхний слой, а под этой коркой находилась солончаковая грязь.

Ак-Тепе, или Белый бугор, находился примерно в 5 верстах к востоку от нас. Здешний рельеф напоминал побережье острова Айдак. Три ряда параллельных песчаных холмов, или дюн, частично поросших кустарником или песчаными растениями, образуют дамбу, защищающую от крупных волн во время западных штормов. Первая дюна находится примерно в 20 саженях от моря, две другие отстоят друг от друга на большем расстоянии, и пространство между ними покрыто солончаками и ракушечником. Перебравшись через третью гряду песчаных холмов, мы очутились в совсем ровной степи. Днем жара была невыносимой. И здесь нас ввело в заблуждение явление преломления лучей (мираж, или фата-моргана). Впечатление было такое, будто вся степь залита водой; даже тени песчаных холмов на горизонте или песчаных растений в бескрайней степи, казалось, отражаются в тихой воде. Обман был полным, и мы несколько раз останавливались, полагая, что перед нами вода. Слева от нас виднелась блестящая корка поверхности соленого озера. На Белый бугор, вероятно, можно где-нибудь подняться; впечатление такое, что он вырастает из солончаков, и с того места, где мы стояли, его склон напоминал крутую белую стену. Туркмены утверждают, что на его вершине имеется горячий соленый источник. Вдоль дюн вилось много тропинок, терявшихся затем в степи; возможно, это были тропы охотников-туркмен, преследовавших антилоп (джейранов), так как следы этих животных встречались часто.

На следующий день мы поплыли дальше на север, но мало продвинулись вперед. Поэтому бросили якорь, на этот раз лишь в 2 верстах от берега, и отправились к нему в трех лодках. Здесь мы обнаружили две войлочные кибитки, обитатели которых имели стадо овец, коз, а также около 20 верблюдов. Недалеко от моря они выкопали колодцы, вода в которых была все-таки солоновата. Степь здесь имела тот же вид, что и у Белого бугра. Мы купили четыре овцы и вернулись обратно на судно. Однако, поскольку его очень качало и к тому же усилился встречный ветер, мы решили провести еще один день на берегу. 10 августа, с рассветом, мы отправились дальше на север, оставив далеко справа Зеленый бугор. Вечером ветер утих. Мы провели прекрасную ночь. Луна освещала еще не совсем утихшее море. За кормой судна, которое едва продвигалось вперед, тянулась серебряная полоса.

11 августа мы вынуждены были постоянно лавировать, ветер переменился на западный и гнал нас к восточному берегу. Мы увидели длинный ряд песчаных дюн, которые тянулись от острова Челекен на юго-восток до морского залива, некогда называвшегося Хивинским (теперь он уже почти высох). С 12 по 14 августа погода была неустойчивой: то стояло безветрие, то ветер принимался дуть со всех сторон. И лишь вечером 14 августа мы смогли при глубине в 4 сажени бросить якорь у юго-восточного берега острова Огурчинского (Айдак) и разбить на берегу наш лагерь. С 15 по 17 августа я вместе с топографом занимался дальнейшей съемкой этого острова, северную часть которого мы уже сняли в прошедшем мае. Я занимался этой работой в течение трех дней до обеда. Жара была нестерпима. Раскаленный песок жег даже сквозь подошвы сапог, поэтому я решил ходить босиком по влажному песку вдоль берега и надевал сандалии лишь в тех случаях, когда мне надо было подняться на холм, чтобы осмотреть местность и отметить ориентиры на измерительном столе. Так я прошел босиком около 50 верст. Во время съемки мы часто выкапывали маленькие, до 2 футов глубиной, колодцы, чтобы утолить сильную жажду; вода была почти всегда чистая и хороша на вкус. Случалось, что мы натыкались и на соленую воду; это зависит от расстояния колодца от моря или от грунта; если грунт содержит мало примесей соли, то вода пресная. Недалеко от южной оконечности острова мы наткнулись на большую бахчу с дынями и арбузами; около 400 штук мы взяли с собой на борт. Покуда я вел съемку, казаки вырыли несколько колодцев между западным и восточным побережьем и наполнили водой восемь больших бочек, чтобы отправить их на судно, а затем собрали довольно много валежника. Они ежедневно стреляли по 50–60 маленьких жирных бекасов, которые населяли остров в большом количестве, а также фламинго и морских воронков (кормо-ран). Я определял и высоту солнца. Спал, однако, каждую ночь на судне, так как на берегу очень мучили комары. Поручик Фелькнер проводил обследование соленых озер и собрал уже много красивых кристаллов соли. Как уже говорилось, жителей здесь нет, лишь иногда сюда с острова Челекен приходят туркмены, чтобы полить свои бахчи и позднее снять урожай. Мы обнаружили здесь табун лошадей, стадо овец и коз, а также несколько верблюдов. Все это принадлежало Киат-беку.