Воспоминания - [21]

3 июня поручик Фелькнер отправился с 25 вооруженными казаками на берег, чтобы провести геологическое исследование Мазендеранских гор. Мы проводили их до устья Багу, осмотрели местность и полюбовались прелестной картиной здешней природы. Темная зелень гранатовых кустарников вспыхивала ярко-красными цветами. На каждом шагу встречались огромные, обвитые виноградными лозами смоковницы, тутовые, ореховые и другие деревья. На плодородной почве росли всевозможные растения. На берегу мы увидели плантации хлопчатника, а еще больше — находившиеся сейчас под водой рисовые поля, испарения от которых вредны для здоровья. 4 июля я отправился на лодке вверх по течению Карасу, произвел ее топографическую съемку на протяжении около 3 верст, но дальше этому занятию помешал повстречавшийся на моем пути высокий камыш: воздух в зарослях камыша был душный. Ближе к полуночи вернулся поручик Фелькнер.

5 июня я вместе с топографом и 15 казаками отправился на остров Ашур-Ада, чтобы произвести его топографическую съемку. Длина береговой линии острова, частично поросшего камышом, — 2 версты. Здесь мы обнаружили гранатовые кусты. Казаки вырыли в песке несколько неглубоких колодцев, в которых показалась пресная вода. Мы спали под москитными сетками из муслина, однако мириады комаров не давали нам покоя, и мы поспешили рано утром закончить съемку острова и обеих его песчаных банок (западной и восточной) и вернуться на судно. Этот остров был вскоре превращен в главную базу нашей флотилии на Каспии с целью охраны прибрежных жителей от нападения туркмен со стороны Персии. Сейчас здесь построены дома, растут сады.

Тем временем топограф производил съемку берега между реками Карасу и Сермелле, а я расспрашивал прибывшего к нам недавно в гости Яхши-Мамеда. Он рассказал много интересных подробностей о племенах йомуд, гёклен, теке и других туркменских племенах, а также об их местопребывании. 8 июня мы собирались объехать Астрабадский залив, чтобы описать его. Все было уже готово, когда к нашему судну пришвартовался в своеобразной лодке-долбленке (кулас) туркмен и подал нам записку от нашего консула в Гиляне А. Ходзько,[42] в которой он просил нас о встрече. Карелин и я тотчас же отправились в лодке в персидский порт Сенгир, на речушке Карасу, и взяли на борт консула. С ним на наш корабль отправился Мохаммед Исмаил-бек, брат губернатора провинции Астрабад. Являясь оруженосцем его персидского величества, он, хотя и был магометанином, вылил у нас один целую бутылку портвейна. После обеда мы проводили их на берег, а пушки «Гавриила» отсалютовали им тремя залпами. Мохаммед Исмаил-бек от выпитого вина, закусок и подаренных ему трех хрустальных бокалов пришел в такой восторг, что в порыве чувств подарил начальнику экспедиции всю Персию. Стремясь выразить свою благодарность, он все время приставал к нам, чтобы мы потребовали от него что-либо невозможное, а он исполнил бы наше желание. Однако эта благодарность ограничилась 50 огурцами, которые он прислал нам на следующее утро. Когда А. Ходзько прощался с нами, он просил встретиться в Эшрефе, знаменитой летней резиденции шаха Аббаса Великого.[43]

9 июня мы на трех лодках отчалили от «Гавриила», чтобы начать путешествие по заливу. Нас сопровождали Яхши-Мамед и еще четыре туркмена. Мы направились к устью Багу, искупались там и отплыли на запад вдоль берега, мимо устьев речушек Сердэк и Сермелле до речушки Гезд. Здесь сделали остановку. Затем направились дальше, мимо устьев речушек Ливан и Дьяр (последняя образует границу между провинциями Астрабад и Мазендеран). Заночевали на берегу речушки Галига, а 18 июня утром осмотрели окрестности. По рассказам местных жителей, 20 лет назад море занимало всю низменность от нынешнего берега до цепи холмов, простирающихся по правому берегу Галиги. Выше виден холм, носящий название Гирей-Дюгюн. Здесь можно увидеть еще остатки батареи, построенной графом Войновичем[44] в 1782 г., когда он во главе русской флотилии стоял в Астрабадском заливе. Большая часть побережья занята здесь рисовыми полями. Вода в речках плохая, так что мы вынуждены были брать воду из колодцев далеко от берега.

Мы поплыли дальше к устью Ширшери. Здесь на сочной траве паслись сотни буйволов. Они принадлежали губернатору Мазендерана Мирзе Мамед-хану, который посетил нас вечером и преподнес несколько баранов, огурцы, буйволиное молоко и два больших куска льда. Мы отдарили его несколькими красивыми хрустальными стаканами, и он обещал нам прислать на следующее утро верховых и вьючных лошадей, а также проводника для поездки в горы.

11 июня, рано утром, в сопровождении 15 пеших казаков мы отправились в горы. До деревни Сераджи, расположенной у речки того же названия, мы проезжали по полям, засеянным пшеницей, частью уже скошенной. Затем пошли фруктовые сады. За околицей мы поднялись вверх по крутой тропинке. Вид с высоты на море и побережье с разбросанными селениями, садами и полями был прекрасен. Мы продолжали подъем через густой лес, как вдруг обрушился сильный ливень, промочивший нас до нитки и вынудивший вернуться обратно в селение. В то время как в горах лил дождь, в долине не выпало ни одной капли. Северный склон Эльбурсских гор покрыт густым лесом; могучие дубы, бук, клен, железное дерево и многие другие, которые могли бы быть замечательным строительным материалом. Растительность здесь вообще чрезвычайно пышная. Прибыв в деревню, чтобы обсушиться, мы заметили, что персидские женщины и девушки убегают при нашем появлении. Однако, когда мы стали раздавать им маленькие подарки, например зеркальца, иголки, ножницы и т. д., они стали смелее и принялись рассматривать нас с большим любопытством, так как мы были первыми русскими, посетившими их деревню. Вечером мы вернулись в наш лагерь в устье Ширшери, где нам ночью не давал спокойно спать жалобный вой шакалов.