Воспоминания без цензуры - [148]

Каждый вечер мы собирались в нашей штаб-квартире, делились своими мыслями о проделанной работе, ломали головы над нерешенными вопросами и намечали, как быстрее устранить недостатки, изменить то, что не соответствовало условиям или обстановке. В процессе этих встреч и бесед мы еще лучше узнавали друг друга.

Срок начала операции приближался, а работы оставалось еще непочатый край. К нам должно было прибыть пополнение. Оно задерживалось где-то в пути из-за перегрузки железнодорожного транспорта. И тут неожиданно поступило распоряжение Ставки о переносе начала наступления на шесть дней раньше. Делалось это по просьбе союзников, попавших в тяжелое положение в Арденнах.

Выполняя союзнический долг, советское правительство приказало своей армии перейти в наступление, чтобы вызволить из беды американские и английские войска. А как нужны были нам эти шесть дней для завершения подготовки! Но делать нечего. Будем наступать. Трудности для нас усугублялись тем, что установилась отвратительная погода. Густым туманом заволокло окрестность, что затрудняло действия авиации. Пришлось быстро вносить кардинальные поправки в план наступления. Теперь вся надежда была на артиллерию. Мы уже привыкли, что артиллеристы выручают нас в трудные моменты.

Время начала наступления было твердо определено Ставкой: для 2-го и 1-го Белорусских фронтов – утро 14 января, для 1-го Украинского – на два дня раньше, 12 января.

Усилиями всего командного состава было сделано многое для того, чтобы, несмотря на сокращенные сроки, лучше подготовить войска к операции; не успевало только прибыть пополнение.

Наступление планировалось начать полуторачасовой артиллерийской подготовкой с плотностью 200–240 орудий и минометов на километр фронта на участке, где наносился главный удар. Атака пехоты должна сопровождаться огневым валом. Вместе с пехотой пойдут танки непосредственной поддержки.

Раньше не раз случалось, что противник еще до нашей артподготовки отводил свои войска в глубину, чтобы мы израсходовали боеприпасы по пустому месту. Сейчас он вряд ли пойдет на это. У него сильные позиции, изобилующие опорными пунктами и долговременными укреплениями с фортами, правда, старого типа, но хорошо приспособленными к обороне. Добровольный отход противника с этих позиций только облегчил бы нам задачу. И он, конечно, не решится их покинуть. Что ж, будем выковыривать гитлеровцев из их бетонных нор. Сил у нас хватит. Артиллерийских боеприпасов к тому времени у нас было достаточно: героический советский народ обеспечивал свои Вооруженные Силы всем, что требовалось для победы. Наши тыловики проделали огромную работу, доставив на артиллерийские позиции более двух фронтовых боекомплектов снарядов и мин.

14 января за несколько часов до начала артиллерийской подготовки я, члены Военного совета, командующие артиллерией, бронетанковыми войсками, воздушной армией, начальник инженерных войск фронта прибыли на наблюдательный пункт. Уже рассвело, а ничего не видно: все скрыто пеленой тумана и мокрого снега. Погода отвратительная, и никакого улучшения синоптики не обещали. А приближалось уже время вылета бомбардировщиков для нанесения удара по обороне противника. Посоветовавшись с К. А. Вершининым, отдаю распоряжение – отменить всякие действия авиации. Подвела погода! Хорошо, что мы не особенно на нее рассчитывали, хотя до последнего часа лелеяли надежду использовать авиацию.

Все, кому следовало знать о происшедшем изменении, были немедленно об этом оповещены и подготовились действовать по варианту, исключающему поддержку с воздуха.

Туман и снег по-прежнему заволакивали все вокруг. Но это не могло повлиять на общее настроение наступать, не ожидая прояснения.

В назначенное время приказываю подать сигнал. Несколько тысяч орудий и минометов, сотни реактивных установок открыли огонь.

Процесс артиллерийской подготовки строился в армиях по-разному, в зависимости от местных условий на направлениях их действий. Основное заключалось в том, чтобы силой огня в начальный период наступления подавить противника, разрушить систему его обороны и деморализовать оборонявшихся. Ударом наступавших за огневым валом пехоты и танков вражеская оборона должна быть прорвана на тактическую глубину, а окончательный прорыв будет осуществлен с вводом армейских вторых эшелонов и подвижных соединений.

Туман еще больше сгустился, усилился снегопад. С поля боя доносился непрерывный грохот. Наш командный пункт был обеспечен связью со всеми армиями первого и второго эшелонов, а также с соединениями фронтового подчинения. Мы в любое время могли получить необходимую информацию о развитии событий. Но, зная по опыту, как важно в первые часы боя не отрывать командиров от руководства войсками, я запретил вызывать их к телефону или к телеграфному аппарату. К тому же можно было не сомневаться, что если потребуется помощь или обнаружится крупный успех, то командарм и сам ко мне обратится.

А вообще-то в неведении мы не оставались. Данные поступали из разных источников. Пожалуй, самые красноречивые сведения поставляли артиллеристы: ведь они стреляли по заявкам пехоты. Картина боя вырисовывалась довольно четко. Наши войска, несмотря на отчаянное упорство противника, везде вклинились в его оборону. Труднее всего было выбивать гитлеровцев из укрепленных районов и узлов сопротивления. Все командармы приняли разумное решение такие районы обходить, оставляя часть сил для блокирования окруженных гарнизонов.