Воспоминания - [3]

Неприхотливость в быту, умение жить внутренним, а не внешним помогли Вере Васильевне выжить в тяжелые послереволюционные годы. Умерла она в 1943 году, до самого конца оставаясь с музеем, живя его интересами, насколько позволяли обстоятельства.

Как уже говорилось, воспоминания Ю. А. Бахрушина обширны и касаются очень многих сторон дореволюционной российской жизни. Особую ценность придает им описание русского купечества, набиравшего силу после реформы 1861 года. «Правительство официально признавало наступление новой исторической эпохи — эпохи русского капитализма», — отмечает мемуарист.

Простые гуртовщики 5* и прасолы 6* из Зарайска, Бахрушины к 1917 году входили в первую пятерку самых могущественных купеческих московских семей, наряду с Морозовыми, Третьяковыми, Щукиными и Найденовыми, обессмертивших свое имя благотворительной и культурной деятельностью.

Родоначальник Алексей Федорович начал с маленького перчаточного дела в Кожевниках в Москве, а сын его Петр (будущий миллионер), привезенный из Зарайска в корзине для кур, уже подросший, ходил на Мытный двор на сенный торг, где за гривенник-пятиалтынный провожал купленный воз с сеном до двора покупателя, чтобы не разворовали в пути. Вот так начиналось дело одной из самых крупных и богатых фирм в Москве — торгового дома братьев Бахрушиных, владельцев кожевенного и суконного производства. Но, описывая путь восхождения семьи, Ю. А. Бахрушин никогда не забывает о нравственной стороне дела. Высокое чувство собственного национального и человеческого достоинства отличало этих людей. Польза Отечеству — вот что ставилось во главу угла при всех их начинаниях. Прадед Алексей Федорович никогда не был практическим дельцом американского типа. Он, «во-первых, был романтиком и фантазером, во-вторых, пламенным патриотом — недаром он был современником знаменательного 1812 года. Во всех его коммерческих предприятиях главной целью было не личное обогащение, а польза России, об этом он постоянно твердил в своих письменных высказываниях и доказы вал поступками». Три его сына, а затем и внуки унаследовали эту родовую черту. Свыше трех с полови ной миллионов отдали братья Бахрушины на благотворительные цели. Размах этой деятельности поистине велик и разнообразен. Недаром в извещении о смерти Александра Алексеевича Бахрушина, отца создателя музея, в первую очередь указывалось, что умер известный благотворитель и почетный гражданин Москвы.

В начале 1880-х годов братья Бахрушины (сыновья родоначальника Алексея Федоровича Я. С.) совершили свой первый благотворительный акт — пожертвовали около полумиллиона рублей на больницу для хронических больных. Затем были построены родильный приют, амбулатория, а позже к больнице приросло еще одно учреждение — дом для призрения неизлечимых больных.

Бахрушины жертвуют также большие деньги на устройство детского приюта, жертвуют не формально, а проявляют заботу о будущем детей-сирот. К своему совершеннолетию «выходить в люди» они должны с приобретенной специальностью, с какой-либо профессией, поэтому при приюте создаются не только школа, но и мастерские для обучения ремеслам. Приют находился в Сокольничьей роще, где дети жили группами в отдельных небольших домиках. Создавая то или иное благотворительное учреждение, Бахрушины думали о его дальнейшей судьбе. Так, например, в завещании Александра Алексеевича на развитие приюта было отказано несколько сот тысяч.

На пожертвование Бахрушиных был также выстроен на Софийской набережной дом бесплатных квартир для вдов и учащихся девушек. В доме — общие рабочие комнаты с бесплатно предоставленными швейными машинами. Для детей вдов устроены школы — начальная и две ремесленные, для детей дошкольного возраста — детский сад. Тут же бесплатная столовая для девушек, московских курсисток. Полмиллиона рублей было пожертвовано на колонию для беспризорных детей в Тихвинском имении, полмиллиона на устройство народных домов.

Член Государственной думы А. Алферов после смерти Александра Алексеевича Бахрушина в 1916 году писал в «Русских ведомостях» 7* : «Коренной москвич, почетный гражданин Москвы в ней прожил почти целое столетие. (…) Я знал его уже глубоким стариком, он ходил, опираясь на палку, медленно передвигал ноги, был приветлив и всегда, хотя и с трудом, поднимался с кресла, чтобы приветствовать входящего гостя; взгляд его уже слабых глаз никогда не был рассеян; в них была видна сосредоточенность и работающая мысль. Много лет бывший московским гласным, он надеялся на московское городское самоуправление и все свои щедрые пожертвования направлял неизменно под крыло Москвы. Свои пожертвования он обыкновенно всесторонне обдумывал, вынашивая долго в себе свои предположения. Много пожертвовал на приюты и дело просвещения. Особенно охотно он отдавал свои средства на профессиональное образование. Его интерес к общественному делу оставался вечно живым. (…) Незадолго до своей смерти, в самые последние дни, А. А. очень был обрадован приездом Государя в Государственную думу, перекрестился, пожелал единения Царя с народом, а затем с интересом слушал, когда ему из газет читали думские речи.