Воспоминания Андрея Михайловича Фадеева - [93]
Абас-Туманское ущелье, тоже отличается прекраснейшим местоположением, окружено со всех сторон густым бором и горами, на вершинах коих красуются живописные развалины укреплений, башен и церквей. Воды серно-горячие, их не употребляют для питья, а только для купания. Из них самыми полезными для течения считаются, так называемые, «змеиные», умеренной температуры, а самые сильные доходят почти до 50-ти градусов жару и купаться в цельной воде итого источника очень мучительно, да и трудно без риска обвариться. В ней купают иногда солдатиков, вероятно на том основании, что пар костей не ломит; но и они не выдерживают более нескольких минут. Солдат привозят сюда на лечение большими партиями и помещают в устроенном для них военном госпитале. Об этой воде рассказывают, что в ней сварился армянский архиерей. Когда это было, при каких обстоятельствах, каким образом это случилось — ничего нельзя добиться, и никто не знает никаких подробностей, передается только положительно и утвердительно один этот факт. Странно, что легенда о сварившемся армянском архиерее очень распространена на Кавказе и в Закавказье. О ней рассказывают в Пятигорске, указывая, что это произошло в Александровских ваннах; рассказывают в Горячеводске, близ крепости Грозной и, кажется, нет нигде горячего источника в крае, о котором бы не говорили, что в нем сварился армянский архиерей. И почему такой жертвою избран именно иерарх этого сапа и национальности, совершенно неизвестно. Нельзя же предполагать, чтобы столько армянских архиереев действительно сварились в горячих источниках; а между тем, все обыватели мест, где водятся такие источники, утверждают с непоколебимой уверенностью, не допуская ни малейшего сомнения, что именно здесь, в их источнике, сварился армянский архиерей, и утверждают так настойчиво и упорно, как будто в этом несчастном событии заключается для них какая то особенная амбиция, честь, или рекомендация их источника. Впрочем, в одной местности края передают, что там сварился татарский муфтий — тоже высокое духовное лицо, хотя с вариацией вероисповедания и народности. Это единственное исключение из общего положения.
Мое нездоровие так усилилось на первых днях пребывания в Абас-Тумане, что я принужден был слечь в постель, и никакие средства Ахалцыхских докторов, лечивших меня, не приносили никакого облегчения. Наконец, один из них, доктор Кларин, догадался предписать мне змеиные ванны, которые хотя и находились поблизости от моей квартиры, но я уж от слабости не в состоянии был ходить, и меня принесли туда на носилках. Первая же, всего трехминутная ванна подействовала отлично, а последующие в несколько дней поставили меня на ноги и совсем излечили. Прогулка по горам и лесам, здоровый воздух, подкрепили силы мои; к сожалению, лето выдалось очень бурное, беспрестанно шли дожди и повторялись страшные грозы, которые всегда дурно отзывались на моих нервах и заставляли часто поневоле сидеть дома.
При Абас-Туманских водах находилась небольшая немецкая колония Фриденталь, основанная в 1843-м году, собственно в видах доставления пользующимся водами необходимых жизненных потребностей; но ей не было отведено никакого определенного количества земли, а потому соседние жители непрестанно их теснили, а колонисты, по желанию своему и просьбам, переселены в 1849-м году в Тифлисский уезд близ колонии Мариенфельд на реке Иоре.
В половине августа мы все были обрадованы приездом к нам зятя моего Ю. Ф. Витте. Мы ожидали его ранее и очень беспокоились его замедлением, по причине жестокой холеры, разразившейся тогда в Саратове и свирепствовавшей по всему пути его проезда самым убийственным образом. В Саратове, в продолжение трех недель сильнейшего разгара эпидемии, этот смертоносный бич положительно опустошал город с неудержимой яростью. Целые семьи вымирали, дома наполнялись трупами, улицы пустели, в аптеках не успевали приготовлять лекарства, и аптеки буквально осаждались толпами народа, ожидавшего своей очереди иногда по суткам, для получения лекарства, которого больные уже не успевали дождаться. Один знакомый, проезжавший тогда чрез Саратов, писал мне, что пока он ехал от заставы по Московской улице до гостиницы, с версту расстояния — встретил по дороге счетом сто пятьдесят гробов, препровождавшихся на кладбище. Зять мой, слава Богу, выбрался оттуда и доехал благополучно; но дорогой два раза ямщики сваливались с козел его тарантаса, внезапно схваченные холерою. Она иногда поражала с быстротой молнии; были случаи, что люди, проходя по улице, по-видимому совершенно здоровые, вдруг падали и в несколько минут умирали. Большая часть наших хороших Саратовских знакомых тогда погибла от этого ужасного мора.
