Воспоминания Андрея Михайловича Фадеева - [87]
Еленендорф и Екатериненфельд — две самых благоустроенные колонии в Закавказье. В отношении хозяйственных учреждений, обработки садов, общего порядка, также как трудолюбия и добрых нравов колонистов, они значительно превзошли все остальные колонии. Хозяин моей квартиры, пастор Рот, был в то время лучшим из всех пасторов Закавказского края. 26-го апреля мы оставили Еленендорф и, переночевав в Елисаветполе, где приятно провели вечер с давнишнем жителем Грузии, статским советником Гнилосаровым, очень милым, образованным человеком, и другими лицами, продолжали путешествие прямо по направлению к Шемахе. На переправе через Куру, меня ожидал Нухинский уездный начальник Родзевич, поехавший со много. В 76-ти верстах от Елисаветполя, в татарском селении Буджак, для меня был приготовлен первый наш ночлег и хотя меня там принимали с большим гостеприимством и почетом, ночь мы провели не совсем удобно, по причине необыкновенного множества блох и других насекомых не дававших нам заснуть до утра. Хозяин дома. Абдулла, судя по обстановке комнат, отведенных для нашего помещения, не больших, но убранных сплошь прекрасными коврами и не лишенных даже некоторой восточной роскоши, был очевидно человек зажиточный; но эта зажиточность нисколько не исключала его из общего правила азиатской нечистоплотности в отношении насекомых, преимущественно скачущих брюнетов и ползающих блондинов, или. как их там называют, «кавалерии и пехоты» — которые иногда составляют просто бич для несчастных непривычных жертв их ненасытной свирепости. В иных случаях, даже прославленный порошок персидской ромашки оказывается недействительным и мало доставляет помощи.
Далее, наша дорога представляла довольно разнообразные виды, лески, горы, речки, поляны, покрытые гранатовыми кустами, усыпанными как кровь красными цветами. Мы ехали спокойно, без особенных препятствий и приключений. Только напоследок, трудный переезд на буйволах, по чрезвычайно дурной дороге от селения Ах-су крайне утомил нас. На четвертый день мы приехали в Шемаху. Город Шемаха не похож ни на европейский, ни на азиатский город, а представляет какую-то странную смесь, уподобляясь более обширной колонии. Воздух и вода в нем здоровые, но неудобств для жизни очень много. Улицы все косогорные и неровные. В верхней части находится слобода, состоящая из поселенных при городе молокан и скопцов из разных мест, занимающихся извозничеством и городскими промыслами. Некоторые из них построили себе порядочные дома. Впрочем, частые землетрясения, периодически разрушающие город, не позволяют ему обстроиться надлежащим образом. Это обстоятельство и послужило впоследствии причиною перевода губернского города из Шемахи в Баку.
Мне отвели порядочную квартиру во втором этаже довольно большего дома, где мы могли хорошо расположиться. В нижнем этаже этого же дома квартировал прокурор Дмитревский, наш знакомый по Пятигорску еще с 1888 года, умный, приятный человек, встретивший нас с самым дружеским радушием; он, вместе с женой своей, очень любезной дамой, составил для нас неожиданную находку в незнакомом месте. С первых же дней нашего прибытия мы узнали невеселую новость о приближавшейся сюда холере, которую ожидали со дня на день.
Пробыв с неделю в Шемахе для ревизии палаты государственных имуществ, и оставив там мое семейство, я отправился с бывшим тогда управляющим палатой, Федором Ефстафиевичем Коцебу, в Сальяны, на Божий промысел и в Ленкоранский уезд. Первую ночь по выезде мы провели в приготовленных для нас татарских кибитках и переночевали удобнее, нежели я предполагал. На второй день выехали в Ширванскую степь, где и обедали в открытой степи, на разостланном по земле ковре. Видели по дороге несколько замечательных озер, караван-сарай, и в девять часов вечера, сопровождаемые встретившими нас провожатыми с факелами в руках для освещения пути при наступившей темноте, а более для почетного приема и увеселительного парада, приехали в Сальяны, сделав в этот день слишком девяносто верст дороги. На следующее утро, поговорив с чиновниками и народом, я поехал на Божий промысел, отстоящий от Сальян всего на три часа езды.
Божий промысел, лежащий при впадении реки Куры в Каспийское море, был и есть теперь центр и главный пункт казенных рыбных промыслов, находящихся на этом море при истоке в него реки Куры. Эти промыслы составляют главную и значительную оброчную статью Закавказского края. Природа в этих местах очень бедная, и климат считается нездоровым; но собственно поселение, называющееся «Божий Промысел», довольно хорошо устроено, похоже на небольшое местечко и народу там в период рыбной ловли всегда много. Тогда эта статья состояла в казенном управлении, должность управляющего занимал подполковник Александров, как обыкновенно в таких случаях, усердный хлебосол, ревностно старавшийся об угощении и приятном времяпровождении своих гостей: рыба, икра и шампанское предлагались в изобилии, но казне пользы от казенного управления — как и всегда — выходило маловато. Чистого дохода с этих промыслов в то время получалось только около ста тысяч рублей, и то с значительными недоимками; ныне же, при отдаче их в откупное содержание, получается дохода более трехсот тысяч ежегодно.
