Воспоминания Андрея Михайловича Фадеева - [135]
Самое любопытное состояло в том, что Аршакуни строил свой сказочный чертог и тратил на него все свои многолетние трудовые капиталы единственно только для того, чтобы реализовать свой идеал, а затем сам не знал, что с ним делать. Вся цель, вся задача Аршакуни заключалась в том, чтобы только построить этот дом, и по окончании постройки задать в нем бал на удивление всей Карталинии: пригласить на бал всю знать, эрналов, крупнейших князей, всех городских тузов: показать им при блестящем освещении «зеркалный и крусталный» зал, провести по анфиладе фантастически разукрашенных комнат, насладиться их похвалами, удивлением; угостить, накормить, напоить их до крайней возможности. Таким финалом душа и ум Аршакуни достигали зенита своих стремлений, и далее ничего более не оставалось, как покоиться на лаврах полного удовлетворения. Дальнейшая судьба дома, кажется, и не особенно его интересовала. Дохода дом приносить не мог никакого, а расходов на ремонт требовал много. Детей у Аршакуни не было, оставлять же подобное наследие жене или родным он и не помышлял. Да и самому ему жительствовать там не совсем бы было сподручно, по непривычке. Говорили, будто бы он хотел подарить дом одному знатному лицу в Петербурге или предоставить городу для какого-то общественного учреждения.
Но какую жестокую, злую шутку сыграла с бедным Аршакуни его фатальная судьба! Действительно вышла страшная насмешка неумолимого рока. Дело подходило совсем к концу, уже виднелась близкая пристань стольких забот и трудов, уже можно было предвидеть срок окончания всего строительства, даже наверно рассчитать время, чрез сколько месяцев и когда именно можно будет отпраздновать торжество новоселья, — как вдруг Аршакуни заметил в себе какое-то нездоровье; не то чтобы мучительное, но затяжное. Лечился долго в Тифлисе — не вылечился — поехал за границу, совещался с разными европейскими знаменитостями, и вернулся в том же положении. Навез с собой целый обоз всяких вещей для дома. Тифлисские доктора отправили его в Пятигорск или Ессентуки, откуда он возвратился больнее прежнего. Болезнь его определилась ясно и несомненно: чахотка в горле. Между тем, за это время дом совсем достроился, отделался во всех частях окончательно; оставалось только поставить заказанную на тифлисской гранильной фабрике мраморную лестницу, которая должна была кончиться недели через две, — и тогда все было бы готово вполне, и задавай Аршакуни бал хоть в тот же день, хоть пред последним своим вздохом. Но Аршакуни лежал уже в постели, и умер за два дня до постановки лестницы. Конец сооружения дома и конец жизни хозяина его совпали одновременно. Так и кончилась эта хотя сумбурная, но все же грандиозная затея. Армяне хоронили своего злополучного соплеменника с великим почетом и торжеством; духовенства собралась тьма-тьмущая, гроб несли на руках высоко над головами; а за гробом его домашние рассказывали всем желающим, как покойник мучился перед смертью, не телом, а душою, не хотел даже говорить ни с кем, и объясняли это в армяно-коммерческом смысле тем, что «если у человека хоть сто рублей денег есть, помирать как тяжело, а у него оставался такой дом!
Предлагаем третью книгу, написанную Кондратием Биркиным. В ней рассказывается о людях, волею судеб оказавшихся приближенными к царствовавшим особам русского и западноевропейских дворов XVI–XVIII веков — временщиках, фаворитах и фаворитках, во многом определявших политику государств. Эта книга — о значении любви в истории. ЛЮБОВЬ как сила слабых и слабость сильных, ЛЮБОВЬ как источник добра и вдохновения, и любовь, низводившая монархов с престола, лишавшая их человеческого достоинства, ввергавшая в безумие и позор.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.