Воспоминания Андрея Михайловича Фадеева - [121]

За исключением небольшой поездки на несколько дней в колонию Мариенфельд, я провел остаток года в городе, продолжая постоянно работать по проекту о преобразовании управления государственных имуществ, согласно программе, данной князем Воронцовым.

В этом году, 31-го декабря, день моего рождения, минуло мне пятьдесят восемь лет. Года начинали брать свое, и некоторые болезненные явления, хотя и не в сильной степени, становились все чаще и чаще. Жена моя тоже по временам страдала возвратами своего давнего, хронического ревматизма и, кроме того, часто подвергалась и другим болезням от простуды и общего расстроенного здоровья. Но я возлагал надежду мою на Бога, и эта надежда никогда меня не посрамляла.

Новый 1849-й, год, по обыкновению встреченный на бале у Воронцовых, начался для меня неприятным разочарованием. По многим причинам, довольно серьезным как в служебном, так и в семейном отношении, мне хотелось, чтобы зятя моего, Витте, прикомандировали из канцелярии наместника для занятий при мне; это было наше обоюдное желание. Я сообщил о том Сафонову, который, переговорив с князем, передал мне о его согласии, и дело считалось решенным. Однако же, без всякого основательного повода, оно в то время не осуществилось, что меня несколько огорчило. Давно уже мне была пора привыкнуть к таким разочарованиям, много я испытал их на службе и прежде, и после того: но слабости человеческие часто невольно берут верх. Заметил я впрочем, по своему житейскому опыту, что часто, вслед за какой-нибудь семейной или служебной неприятностью, приходит событие приятное; так было и теперь: 5-го февраля приехал ко мне в Тифлис давно ожидаемый сын мой Ростислав, что было для всех нас великою радостью. Приезд его одушевил новым оживлением наш семейный круг, в коем так долго и так тяжело чувствовалось отсутствие его. Я не замедлил представить сына моего князю Михаилу Семеновичу, который принял его очень ласково, приветливо. Князь умел снисходить к увлечениям и необдуманным действиям молодых людей; знал подробно, в настоящем виде, всю сущность неприятного и вместе с тем пустого дела, задерживавшего прибытие к нам моего сына, и по его милостивому ходатайству немедленно изгладились последствия сих действий, преувеличенных несправедливым отношением к ним людей, руководствовавшихся личными побуждениями.

С 24-го апреля возобновились мои разъезды по немецким и русским поселениям. В этом году мне надлежало объехать Гокчинское озеро, пустынные берега которого изобиловали плодородными местами, удобными для новых поселений. По сохранившимся признакам, окружности озера были некогда оживлены огромным народонаселением.

Первое из новых поселений основано различными сектантами, молоканами, жидовствующими, старообрядцами, на самом берегу озера, и названо Семеновкою, по имени князя Семена Михайловича Воронцова, сына наместника. Князь, в благодарность за это, устроил там фонтан. Поселенцы скоро достигли здесь порядочного благосостояния, особенно посредством рыболовства в озере, которым умеют заниматься лучше и с большею прибылью, нежели туземцы. Дорога в объезд озера идет у самых берегов и, против обыкновения, довольно сносная, даже местами для экипажной езды. Снежные горы постоянно находятся в виду, воздух чистый, и хотя местоположение большею частью гористое, но почва земли и растительность превосходные. Несколько мест были мною предназначены для новых поселении, на землях совершенно пустопорожних и на пространстве около сорока верст, между деревней Еленовкою и деревней Поваром, которая вслед за тем обращена в уездный город, под названием Новый Баязет, в живописной возвышенной лощине, к сожалению несколько отдаленной от озера.

Я употребил на объезд озера, имеющего в окружности более двухсот верст четыре дня. В деревне Адиаман, верстах в двух от Гокчи, при устье речки того же имени, находятся хорошие рудники, которых я впрочем сам не видал, и здесь же меня угощали отличными балыками из лаксфорели, там же приготовляемыми. Далее, по невозможности переправиться через устье речки Мазрачай, при местечке Гиль, мы были вынуждены расстаться на время с удобной береговой дорогой и пробираться вовсе без всякой дороги, хотя красивыми местами, но до того дикими, что проезд по ним оказался даже вовсе невозможным; мы шли пешком, иногда ехали верхом, а несколько верст меня несли в креслах, которыми уездный начальник имел любезность и предусмотрительность для меня запастись. По счастью, эта незавидная переправа продолжалась не долго, и мы на следующий день выбрались на прежний путь, и этот путь, сравнительно с только что испытанным, показался мне великолепным. Во время нашего странствия, не смотря на совершенную противоположность местностей, приходилось мне припоминать и мои прежние, былые путешествия по калмыцким степям Астраханской губернии, так как я ночи проводил тоже в татарских кибитках.

На всем протяжении осмотренного мною пространства, нашлось достаточно свободных мест для новых поселений, вследствие того, что эти земли большею частью или вовсе никому не принадлежали, или ими пользовались татары, имевшие уже и без того в избытке отведенный им надел.