Воспоминания: 1826-1837 [заметки]
1
Имеется помета, возможно, рукой Николая I: «Это неправда».
2
На полях помета — «крестьянские бунты».
3
Помета, возможно, Николая I — «24 октября 1828».
4
Помета рукой Николая I: «Это неверно. Они были захвачены в Варне и дарованы мной полякам в память о гибели в этот момент под Варной короля В<неразб>… Через год поляки повернули их против нас. Гвардия захватила их вновь, и я передал их тем, кто два раза, благодаря собственному мужеству, сумел захватить их».
5
На полях помета Николая I: Это произошло годом раньше, когда я ездил в Замостье.
6
На полях помета Николая I: «Опять ошибка. Я провел этот смотр годом раньше, и не в Седлеце, а в местечке Красностав».
7
На полях помета Николая I: «Это неправда. Совершенно не стоял вопрос о возведении там укреплений. Мой брат только сказал мне, что по возвращении из Бреста покойным императором было дано устное задание генералу Мало о выработке проекта, но дело не было окончено».
8
На полях помета Николая I: «В этом рассказе есть ошибка. Я приехал в Козелец через <нрзб. Кременчуг?>. После моего возвращения из Киева я попал в Белую Церковь, а затем в Кадму».
9
Помета Николая I «и еще один турецкий».
10
На полях помета Николая I: «Эта новость застала нас в Москве вечером того дня, когда я почувствовал себя плохо. Тем же вечером я отправил приказ в Военное министерство, <нрзб.> и моему брату Константину о переводе армии на военное положение».
11
Помета Николая I: «25 ноября».
12
Помета Николая I: «Это совершенно не точно. Тем вечером я узнал новость о революции из рапорта моего брата, который не был первым. Он следовал за другим, который был послан мне раньше, но который я прочитал только 14 часов спустя. Таким образом, я не знал о том, что произошло, также как и имен убитых высших офицеров, количество и наименование войск, поддержавших моего брата. Известие о факте было первым, которое я прочитал, и из которого я узнал о революции в Польше».
13
Помета Николая I: «Нет, по окончании этого парада я прочитал, наконец, те рапорты, которые пропустил до этого. На следующий день прибыл рапорт, о котором здесь уже говорилось, и который стал третьим во всей этой корреспонденции».
14
Помета Николая I: «Корпус принца Альберта Прусского, Малороссийский».
15
Помета на полях Николая I: «Кржинецкому».
16
На полях помета Николая I: «Это не так. Колонны состояли из полков, построенных по-эскадронно».
17
На полях помета «15».
18
Помета Николая I: «Первые взводы гренадер и первые роты карабинеров».
19
Помета Николая I: «сформированные из гренадерских рот».
20
Помета Николая I: «Это поэтическое преувеличение, дело не было настолько серьезно. К счастью не было ни сабельных ударов, ни крови. Но цена была заплачена дорогая, и только с большим трудом мне удалось их успокоить».
21
Помета Николая I: «Обед и угощение».
22
Помета Николая I: «К счастью, взорвавшийся ящик принадлежал полевому орудию, а не единорогу, поэтому в нем не было гранат».
23
Помета Николая I: «Это неправда».
24
Помета Николая I: «Это неверно. Была служба по католическому обряду после закладки первого камня будущего памятника».
25
Помета Николая I «Это неправда. Мы возвращались в коляске с артиллерийских стрельб, когда я спросил его, что от его имени передать в Вену, он ответил мне, как о чем-то само собой разумеющимся, что просит засвидетельствовать свое почтение императрице-матери, и только после того, как царствующая императрица выразила свое удивление, он понял, что произошло нечто, не совсем обыкновенное».
26
Помета на полях Николая I: «Нет, один».
27
В рукописи зачеркнуто «одна была замужем за богемским дворянином».
28
Помета Николая I: «И мельком в Гейдельберге в штаб-квартире императора Александра в 1815 г».
29
Помета Николая I: «Во время смотра так разыгралась метель, что два заблудившихся волка оказались между рядами строя».
30
Эта фамилия в рукописи написана другим почерком, возможно, рукой Николая I.
31
Приписка Николая I: «в придорожной канаве».
32
Помета Николая I: «Это не точно. Когда Бенкендорф встал на ноги, он мне сказал „Выходите быстро“. Я ему ответил „Легко сказать, выходите, но я не могу подняться. Я чувствую, что мое плечо сломано“. Превозмогая сильную боль, я выбрался из коляски. Едва оказавшись снаружи, я почувствовал себя плохо, о чем и сказал Бенкендорфу».
33
Последнее слово зачеркнуто и рукой Николая I написано «хереса».
34
Слова «сильную жажду» зачеркнуты и рукой Николая I сверху написано «я плохо себя чувствовал».
35
Последнее слово зачеркнуто, рукой Николая I написано «кучеру Колчину».
36
В тексте последние два слова зачеркнуты и рукой Николая I написано «штаба 2 полка».
37
На полях рукой Николая I сделана вставка: «В Бобруйске, также как в Динабурге по моему приказанию было высажено огромное количество саженцев, теперь это уже красивые деревья, в частности, — итальянские тополя».
38
Помета Николая I: «И совершенно напрасно, через неделю в городе появилась чума, а оттуда распространилась по всей империи».
39
Последние слова фразы подчеркнуты и на полях помета Николая I: «Это неверно».
40
Помета Николая I: «Полагаю, что он ошибся, и я видел генерала Штейбе в Анапе».
41
Помета Николая I: «Неверно. Это выдумки».
42
В тексте рукой Николая I исправлено на «АлександрАполь».
43
Покровский собор — первый русский православный собор в Восточной Армении после присоединения к России был учрежден на территории Эриванской крепости. Есть предание, что храм первоначально был построен православными греками, затем он был обращен в мечеть. 1-го октября 1827 года (в день праздника Покрова Божией Матери), Эривань была взята российскими войсками и мечеть была вновь обращена в православный храм и освящена в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Проект реконструкции осуществлен в 1839 г. По данным 1913 года в соборе богослужение уже не совершалось по причине крайней ветхости здания.
44
Помета Николая I: «Который был построен по моему приказанию».
45
На этих словах рукопись обрывается.
Долгие годы Александра Христофоровича Бенкендорфа (17821844 гг.) воспринимали лишь как гонителя великого Пушкина, а также как шефа жандармов и начальника III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. И совсем не упоминалось о том, что Александр Христофорович был боевым генералом, отличавшимся смелостью, мужеством и многими годами безупречной службы, а о его личной жизни вообще было мало что известно. Представленные вниманию читателей мемуары А.Х. Бенкендорфа не только рассказывают о его боевом пути, годах государственной службы, но и проливают свет на его личную семейную жизнь, дают представление о характере автора, его увлечениях и убеждениях. Материалы, обнаруженные после смерти А.Х.
Перед нами воспоминания, принадлежащие перу офицера Императорской Главной Квартиры, причем довольно осведомленного о ее деятельности в начале войны в качестве главного военного штаба России. Это видно из того, как пишет автор о начальных военных действиях. Бенкендорфу принадлежит описание рейда отряда Винценгероде в глубь занятой французами Белоруссии, а также боя под Звенигородом. Важен и рассказ о том, что происходило под Москвой в дни, когда в ней была Великая армия, об освобождении Москвы и ее состоянии после ухода неприятеля.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Книга известного советского поэта, переводчика, художника, литературного и художественного критика Максимилиана Волошина (1877 – 1932) включает автобиографическую прозу, очерки о современниках и воспоминания.Значительная часть материалов публикуется впервые.В комментарии откорректированы легенды и домыслы, окружающие и по сей день личность Волошина.Издание иллюстрировано редкими фотографиями.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.