Воспоминания: 1802-1825. Том I - [81]

Я заметил этим добрым крестьянам, что, возможно, женщину принудили к тому побоями, и был поражен изумлением, когда они мне отвечали, что ее действительно долго секли, и что она очень больна вследствие этого, но «разве это повод, чтобы предать интересы нашей хозяйки?»

На основании такого убедительного доказательства привязанности крепостных к своей госпоже, мы думали, что она должна была быть для них ангелом доброты, и наше уважение к этим храбрым крестьянам еще более возросло, когда мы узнали, что она была ими ненавидима.

Из Белого мы двинулись в Покров на Дорогобужской дороге, высылая партии в ближайшие окрестности и к разным пунктам большой дороги, ведущей из Смоленска в Москву. Каждый верстовой столб, приближавший нас к этой столице, был огорчением для нас и для каждого солдата; удрученные скорбью мы отдавали наши губернии и их великодушных жителей на разорение неприятелю. Сколько проклятий снискал честный и храбрый генерал Барклай, который, отступая согласно мудрым указаниям Императора, принимал на себя ненависть народа и солдатский ропот. Эта прекрасная самоотверженность была во сто раз достойнее похвалы, чем все победы, которые впоследствии увенчают его лаврами и доставят ему титул князя и звание фельдмаршала. Пройдя от Покрова до Воскресенска и следуя постоянно в нескольких переходах позади фланга нашей армии, мы направились в Тесово, что между Гжатском и Сычевкой, причем по мере приближения к столице война принимала все более жестокий и разрушительный характер. Женщины, дети и домашний скот укрывались в лесах, между тем как крестьяне, вооруженные трофеями, добытыми у французов, спешили защищать свои храмы, поджигали свои дома и готовили пытки для тех несчастных, кто попадал к ним в руки.

Следуя постоянно в том же направлении, генерал Винценгероде прибыл в деревню Куршеву, расположенную на дороге, которая от Гжатска вела прямо в Зубцов. Наши партии продолжали тревожить неприятельских фуражиров, но действия их затруднялись по мере того, как мы вплотную приближались к дороге, по которой следовала основная масса французской армии.

Так прибыли мы в Сорочнево, что на дороге из Можайска в Волоколамск. Там генерал Винценгероде получил положительное известие о Бородинском сражении, о котором мы слышали уже от многих французов, блуждавших по деревням в поисках какой-нибудь пищи или убежища и приводимых к нам казаками. Это достопамятное сражение, стоившее России стольких храбрецов, навсегда поколебало силу Наполеона. Его армия получила тогда первый деморализующий удар и впоследствии представляла лишь тень тех дисциплины и мужества, которые в течение стольких лет обеспечивали ему такое блистательное превосходство. При Бородине погибла часть старых банд, сформированных в период революционных войн, а грозная масса кавалерии была там почти уничтожена.

Россия потеряла в этот день князя Багратиона — рожденного для войны, генерала Тучкова, молодого генерала Кутайсова и множество отличных офицеров.

Генерал Винценгероде лично отправился за получением новых приказаний в главную квартиру фельдмаршала Кутузова. Этот полководец гласом народа был призван к командованию армиями и своими талантами и удачей оправдал выбор нации.

Генералу Барклаю, которого армия громко обвиняла в предательстве, был необходим преемник. Солдаты, больше не имея к нему доверенности, отдали ее слепо и с обычным в подобных чрезвычайных обстоятельствах энтузиазмом новому главнокомандующему, присланному им Императором. Генерал Барклай показал себя выше клеветы, он с ревностью исполнял роль подчиненного, после того как был начальником, и в Бородинском сражении сумел заслужить общее одобрение, подавая пример деятельности и самого неустрашимого мужества.

По возвращении из главной квартиры генерал Винценгероде велел своему отряду идти на Рузу. Мы прибыли под вечер к городу, который считали занятым лишь слабой неприятельской партией, и которым генерал хотел овладеть силою. Но в тот момент, когда полки уже двинулись в атаку, мы обнаружили правее города значительный лагерь и линию ведетов с сильными поддержками. Это заставило нас скрыть хвост нашей колонны и попытаться сначала добыть языка. Несколько неприятельских кавалеристов, сбитых с коней нашими казаками, сообщили нам, что это был 4-й корпус французской армии под командованием вице-короля Италии, который после Бородинского сражения был отделен от армии Наполеона и должен был обеспечивать ее марш с левого фланга. Поскольку нас, таким образом, опередили на дороге из Рузы в Москву, генерал Винценгероде, заставив весь корпус вице-короля стать в ружье, всю ночь двигался кружными путями и прибыл с другой стороны от Рузы на Звенигородскую дорогу, чтобы противостоять неприятелю. Он тотчас послал свой рапорт фельдмаршалу, который, узнав о направлении, принятом 4-м корпусом, приказал одному егерскому полку, двум орудиям конной артиллерии и трем казачьим полкам усилить наш отряд.

Между тем неприятель, дезориентированный атакой, которую мы накануне произвели с тыла на его лагерь, в то время как ночь скрыла от него наше движение и численность наших сил, провел целый день в Рузе и лишь на следующий день решился выступить из нее.