Воспоминания: 1802-1825. Том I - [51]
Позиция перед Янково, на которой мы пребывали, сбившись в кучу, не позволяла нам построиться и дать там сражение; она могла быть пунктом отступления, но не могла быть использована в качестве позиции для обороны; к тому же князь Багратион со значительной частью войск, взяв направление на Дойч-Эйлау, не имел еще времени соединиться с армией; итак, решено было отступать и искать более выгодную позицию. Противник же возжелал немедля осведомиться о нашей численности и о планах, которые мы измыслили; и, несмотря на темноту, он живо атаковал важный пункт на нашем левом фланге; до глубокой ночи бились с неистовством, но в конце концов мы вынуждены были уступить.
Этот пост, будучи занятым неприятелем, сделал нашу позицию совершенно непригодной для обороны; и в полночь армия двинулась маршем двумя колоннами по дороге на Ландсберг. Князь Багратион, который прибыл на одну из этих дорог, составил арьергард правой колонны, а генерал Барклай де Толли командовал арьергардом левой колонны.
С первыми лучами солнца неприятель пустился за нами вслед и, достигши наших арьергардов, вступил с ними в бой, прекратившийся лишь днем. Прекрасные диспозиции князя Багратиона и генерала Барклая удерживали неприятеля от основной части армии на удалении достаточной значительном, чтобы ее марш ничем не был потревожен.
Но назавтра, прибыв под Ландсберг, неприятель еще более не отставал в своих движениях, и вся наша армия должна была прийти на помощь арьергардам, перестроиться против преследователей под городом, оставив позади себя плотину и узкие улицы. День уже клонился к вечеру, была надежда, что линии не будут введены в бой: арьергард князя Багратиона, нанеся неприятелю значительный ущерб, остановил его на опушке леса, прикрывавшего наш правый фланг, и встал там. Арьергард генерала Барклая не был столь же счастлив; он расположился у деревни Хофф, с желанием продержаться там подольше, чтобы дать армии время перестроиться. Атаковавших неприятеля гусар Изюмского полка неудачно поддержал Ольвиопольский гусарский полк, который вместо того, чтобы оставаться в резерве и в том порядке, в каком его поставили, некстати бросился в атаку, был обращен вспять французской кавалерией и опрокинулся на пехоту, которой, естественно, передалось его замешательство. Командир 1-го егерского полка полковник Арсеньев, тщетно пытавшийся удержаться, попал в плен, и почти весь его полк был перебит; юный князь Михаил Голицын, подхватив знамя Днепровского полка, повел беглым шагом его 1-й батальон и поначалу заставил неприятеля попятиться; но тот, постоянно усиливая свои массы, окружил этот храбрый батальон, который, так же, как и юный князь Голицын, был изрублен в куски; Костромской полк, предводимый храбрым князем Щербатовым, погиб почти целиком. Французы захватили 5 знамен в качестве трофеев этого кровавого вечера.
Генерал Корф с несколькими драгунскими полками был послан поддержать генерала Барклая, но, начав свою атаку с очень отдаленной дистанции, он не оказал никакой помощи и только увеличил сумятицу. К счастью, темнота положила конец этому бою, наши потери были весьма значительны, а французы тут же разбили свои биваки на расстоянии ружейного выстрела от наших линий.
При отходе нам следовало сохранять величайшее спокойствие и величайшую бдительность; если бы французы послали нескольких сорвиголов, чтобы на марше внести смятение в наши ряды, мы никогда бы не смогли перейти плотину и провести колонны по узким и извилистым улицам Ландсберга. Вся полевая артиллерия следовала по другой дороге, чтобы не затруднять движения и присоединиться к армии позади Прейсиш-Эйлау.
Сражение при Прейсиш-Эйлау. 1807.
К несчастью, в наши войска проник доселе невиданный порок; солдаты, уставши или желая предаться грабежу, отставали от своих полков, сбивались в банды, шли окольным путем и несли разорение местности и разложение армии. Но это несчастье имело одну хорошую сторону; эти солдаты, желавшие уклониться от сражения, везде останавливали французских фуражиров и таким образом увеличивали наши арьергарды, создавая пространственный заслон, который неприятель приписывал расчетливости наших генералов и превосходству наших войск. В Эйлау все мародеры заняли свое место в строю.
Армия прибыла в Эйлау 26 января после полудня и расположилась позади города; правый фланг находился от города на расстоянии ружейного выстрела.
К 4 часам пополудни наши арьергарды, сильно теснимые, соединились и отступили к Эйлау. Сражение разгорелось перед городом; с одной и с другой стороны произошли кавалерийские атаки, в одной из которых Санкт-Петербургский драгунский полк опрокинул колонну неприятельской пехоты и захватил у нее два орла. Генерал Багратион отступил через город, а генерал Барклай, слишком слабый, чтобы защищать его с одним своим отрядом, вынужден был оставить город французам, которые вошли в него со всех сторон. Между тем, поскольку наши линии находились слишком близко к Эйлау, наша полевая артиллерия еще не прибыла, а генерал Беннигсен опасался дать генеральное сражение в условиях, когда неприятель полностью занимал город, позволявший ему скрывать все свои приготовления к атаке, генерал Барклай, усиленный некоторым количеством пехоты, получил приказ отбить Эйлау. Он вступил туда, ударив в штыки; стороны долго сражались на всех улицах, в домах, и после резни, длившейся до самой ночи, наши войска остались хозяевами в городе. Неприятель, сознавая всю важность обладания Эйлау, несколько раз возобновлял свои атаки; темнота усугубила беспорядок и остервенение сражающихся; французам неоднократно удавалось проникать на улицы, а русские, собравшись, заставляли их вновь отступить: весь город был наполнен мертвецами, выстрелы с обеих сторон ранили и убивали без разбору; наконец, когда французы, утомленные потерями и своими бесплодными усилиями, казалось, готовы были отказаться от своего предприятия, генерал Барклай, получив тяжелое ранение, был вынужден оставить командование. Наши войска, неизвестно по чьему приказу, начали покидать город, и после полуночи французы вновь вошли в него, почти не встречая сопротивления. Генерал Беннигсен, получив это известие, сам отправился на позицию, чтобы подготовиться к сражению до рассвета грядущего дня.
