Воспитание жизнью - [36]
Теперь настала очередь Якоба усмехнуться.
— А вот мой старший брат в подобных ситуациях любит говорить, что доверие дело хорошее, однако бдительность, и особенно революционная бдительность, лучше и надежнее…
И лейтенант и унтер-офицер рассмеялись.
— Как я вижу, и ваш старший брат, и мой отец — люди одних взглядов. Я интересовался прошлым Петцинга и пришел к выводу, что он, однако, был в той компании не заводилой, а лишь старшим по возрасту…
— И какое это имеет значение? — поинтересовался Якоб.
— Выслушайте меня до конца, — продолжал лейтенант. Вынув из ящика стола папку с какими-то бумагами, он полистал их, а затем продолжал: — А вот здесь написано примерно следующее: «…Петцинг по складу характера является человеком слабым, придерживающимся мнения коллектива, независимо от того, каково это мнение…» — Лейтенант заглянул унтер-офицеру в глаза и сказал: — Из этого можно сделать вывод: каков коллектив, таков и Петцинг. Плохой коллектив — и Петцинг плох, в хорошем обществе и он достойно ведет себя. Вот так-то… И только так.
— Хотел бы я, чтобы вы оказались правы.
— Постараемся. — Лейтенант убрал папку в ящик стола, туда же положил и рапорт Петцинга об отпуске.
В дни, последовавшие за этим разговором, события развивались так, что слова лейтенанта получили подтверждение.
Случай, происшедший с экипажем унтер-офицера Тесена при форсировании водной преграды, стал в части на несколько дней темой для разговора. Обсуждали этот случай и небольшими группами, и на общем собрании личного состава, которое состоялось в кинозале. Многие из выступавших говорили о выдержке экипажа, который не растерялся в аварийной обстановке и действовал слаженно и умело.
В заключение командир батальона перед строем батальона объявил каждому члену экипажа благодарность в приказе. Однако краткосрочного отпуска на родину, о чем так мечтал Петцинг, не последовало, так как майор считал, что излишнее злоупотребление отпусками обесценивает другие виды поощрений.
Одновременно с благодарностью командование батальона решило написать письма родителям отличившихся солдат или по месту их работы до призыва в армию.
После общего собрания и получения благодарности Петцинг безо всякого нажима извне начал проявлять интерес к делу, которым занимались его товарищи в свободное время. Более того, он даже сам стал помогать им, доставая неизвестно откуда дефицитный материал: фанеру, проволоку, краски. И делал все это безо всяких просьб. Придет, положит свои бесценные мелочи на стол и тихо скажет:
— Вот я принес для вашей модели…
«Нам тебя само небо послало вместе с твоими подношениями», — думал о нем Якоб.
Однажды вечером Штриглер прямо из умывальной, с махровым полотенцем через плечо, пришел в комнату и сказал:
— Я думаю, кое у кого из нас не хватает в голове.
— Кого ты имеешь в виду? — спросил его Бергеман.
— Да этого Петцинга: стоит себе в умывальной и драит свои ботинки.
— Ну и что же тут такого? — поинтересовался Якоб.
— Чтобы Петцинг чистил обувь?!
— Знаешь, дружище, мне кажется, что ты прав, — сказал Бергеман, повернувшись к Штриглеру, — с ним что-то случилось. Уж не заболел ли он?
Удивление Штриглера было отнюдь не лишено оснований, так как Петцинг никогда не обращал внимания на свой внешний вид: волосы носил длиннее дозволенного по уставу, обмундирование его было в пятнах, каблуки на ботинках почти всегда сбиты. Этим он не раз выводил из себя и старшину роты и самого Якоба.
Однако на следующий день Петцинг еще больше удивил своих товарищей, заявив, что идет в парикмахерскую. До этого его всегда приходилось посылать туда почти силой. Теперь Петцинг без напоминаний пришивал к френчу белоснежный подворотничок, а пуговицы так надраивал мелом, что они блестели, как золотые.
В пятницу Петцинг долго стоял перед зеркалом и, поливая голову одеколоном, тщательно причесывался.
— Нарцисс, да и только! — хихикнул в его сторону Штриглер и тут же пояснил: — Нарцисс — это человек, который влюбился в собственное отражение в воде.
— А-а… — лениво протянул Петцинг.
— А может, ему еще и карандаш для подкраски бровей потребуется? — ехидно заметил Бергеман.
— Неплохо бы, — тихо сказал Штриглер.
— Только черного у нас нет, а есть зеленый: им мы хотим покрасить свою модель, — захихикал Штриглер.
Ребята начали гадать, к чему Петцингу понадобилась такая тщательная косметическая подготовка, куда и зачем он идет.
— А не замышляет ли он какую-нибудь необычную операцию, имеющую отношение к модели? — С этими словами Штриглер ткнул пальцем в сторону стола, на котором стояла недоделанная модель.
Тут в разговор солдат вмешался Якоб.
— Я думаю, что причина тут может быть одна — женщина.
— У Петцинга женщина? — удивился Бергеман.
— Подружка? — спросил Штриглер. — Возможно, а почему бы и нет!
— Да нет, не может быть!
— Еще как может!
Тут ефрейтор Бергеман не вытерпел. Вскочив со стула, он подошел к Петцингу и не сказал, а скорее рявкнул ему на ухо:
— Не молчи же ты! Выдай нам наконец свой секрет!
Петцинг повернулся к нему лицом, загадочно улыбнувшись, обошел Бергемана и направился к Якобу, сказав на ходу:
— Никаких секретов я вам выдавать не собираюсь. Могли бы и раньше догадаться. А вот увольнение в городской отпуск, товарищ унтер-офицер, я у вас прошу…
Главный герой повести — молодой солдат Фред, который пришел в Национальную народную армию ГДР от станка. Трудовая закалка, полученная на заводе, помогает Фреду в интересной, но нелегкой солдатской службе, однако, несмотря на это, он все же не сразу втягивается в строгий ритм жизни артиллерийской части. Прошло немало времени, прежде чем Фред понял, как надо выполнять свой воинский долг, что такое настоящая дружба и как следует относиться к любви и беречь ее. Разобраться во всем этом помогли Фреду его товарищи по службе и любимая девушка, которой он доставил немало огорчений. Повесть Г.
В романе современного писателя из ГДР воссоздается обстановка последних дней Великой Отечественной войны, когда войска Советской Армии, успешно завершив Восточно-Прусскую операцию, вплотную подошли к фашистскому логову — Берлину.Автор сумел показать высокий гуманизм советских солдат и офицеров, которые, выполняя свою освободительную миссию, беспощадно громили ненавистного врага и одновременно оказывали всевозможную помощь мирному немецкому населению.
Острое социальное зрение отличает повести ивановского прозаика Владимира Мазурина. Они посвящены жизни сегодняшнего села. В повести «Ниночка», например, добрые работящие родители вдруг с горечью понимают, что у них выросла дочь, которая ищет только легких благ и ни во что не ставит труд, порядочность, честность… Автор утверждает, что что героиня далеко не исключение, она в какой-то мере следствие того нравственного перекоса, к которому привели социально-экономические неустройства в жизни села. О самом страшном зле — пьянстве — повесть «Дурные деньги».
Книга посвящена французскому лётчику и писателю Антуану де Сент-Экзюпери. Написана после посещения его любимой усадьбы под Лионом.Травля писателя при жизни, его таинственное исчезновение, необъективность книги воспоминаний его жены Консуэло, пошлые измышления в интернете о связях писателя с женщинами. Всё это заставило меня писать о Сент-Экзюпери, опираясь на документы и воспоминания людей об этом необыкновенном человеке.
«Старый дом на хуторе Большой Набатов. Нынче я с ним прощаюсь, словно бы с прежней жизнью. Хожу да брожу в одиноких раздумьях: светлых и горьких».
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
«Долгое эдвардианское лето» – так называли безмятежное время, которое пришло со смертью королевы Виктории и закончилось Первой мировой войной. Для юной Делии, приехавшей из провинции в австралийскую столицу, новая жизнь кажется счастливым сном. Однако большой город коварен: его населяют не только честные трудяги и праздные богачи, но и богемная молодежь, презирающая эдвардианскую добропорядочность. В таком обществе трудно сохранить себя – но всегда ли мы знаем, кем являемся на самом деле?
Этот роман покрывает весь ХХ век. Тут и приключения типичного «совецкого» мальчишки, и секс, и дружба, и любовь, и война: «та» война никуда, оказывается, не ушла, не забылась, не перестала менять нас сегодняшних. Брутальные воспоминания главного героя то и дело сменяются беспощадной рефлексией его «яйцеголового» альтер эго. Встречи с очень разными людьми — эсэсовцем на покое, сотрудником харьковской чрезвычайки, родной сестрой (и прототипом Лолиты?..) Владимира Набокова… История одного, нет, двух, нет, даже трех преступлений.