Воспитание поколений - [9]

Его определение воспитательной роли литературы для детей — пример последовательного применения марксистского мировоззрения к решению частной идеологической задачи.

Формулировка понятия научно-художественной литературы как основного метода ознакомления детей с наукой, техникой, историей культуры — единственно верный путь к сочетанию образовательной направленности книг с широкой воспитательной целью. Научно-художественная книга, обращаясь и к разуму и к чувству ребёнка, не только даёт знания, но и возбуждает фантазию, активное стремление продолжить работу народа.

В разработке программы детской литературы, в требовании, ещё и теперь не выполненном полностью, — создать комплект книг для детей — Горький соединил изучение сегодняшних и предвидение завтрашних потребностей читателей с точной оценкой сегодняшних и завтрашних возможностей писателей. Он ставил новые цели перед литературой, опираясь на сделанное.

Продумав и высказав теоретические положения, он разрабатывал конкретную программу действий, а потом находил организационные формы, нужные, чтобы программа воплотилась в книги для наследников социалистического государства.

Его вторжение в детскую литературу выражалось не только в статьях, выступлениях, докладных записках, не только в созданных им для детей произведениях, но и в работе с писателями над рукописями, в критике вышедших книг.

И сегодня идеи Горького остаются маяком на пути каждого писателя, работающего для детей. И сегодня могут служить примером для нашей критики публицистический накал выступлений Горького, ясность понимания целей и способов воспитания детей средствами искусства — ясность, которая рождает точность и тонкость критической оценки рукописей или книг.

МАЯКОВСКИЙ — ДЕТЯМ

1

Выражаю благодарность С. И. Богатырёвой, которая приняла участие в работе над этой статьёй.

Начинается земля, как известно, от Кремля.

Вот что Маяковскому нужно было сказать советским ребятам, вот ради чего он ворвался в детскую литературу — взбудоражил, всполошил, разгневал одних её деятелей, а других заставил серьёзно задуматься: верно ли они работают, дают ли они советским ребятам именно то, что нужно им?

Библиотечная комиссия Центральной детской библиотеки, прочитав приведённые строки поэта, язвительно напомнила Маяковскому, что известно совсем другое: земля круглая и сообщение, будто она начинается от Кремля, «сомнительно», а некоторые фразы стихов непонятны даже взрослым. И постановила суровая комиссия стихотворение «отвергнуть».

Это характерный эпизод той борьбы, в которой с ошибками, спадами, срывами и блестящими победами создавалась поэзия для советских детей в 20-е годы.

Ко времени, когда решительная резолюция Библиотечной комиссии затруднила читателям доступ к превосходному стихотворению «Прочти и катай в Париж и в Китай», на Маяковского были уже сердиты многие работники детских библиотек, многие педагоги и редакторы издательств.

Подумать только: в дискуссиях, в статьях, на десятках заседаний идут споры о том, в какой дозе, для какого возраста, с какой степенью осторожности можно вводить в детские стихи социальную и политическую тему, а тут Маяковский, не спросясь броду ни у каких комиссий, пишет «Сказку о Пете, толстом ребёнке, и о Симе, который тонкий» — агитку, плакат, лобовые политические стихи, разрушающие весь частокол тематических и художественных ограничений, который так старательно воздвигался на всяческих совещаниях.

Грубо, антипедагогично, юмор может устроить взрослых, стиль сложный, содержания нет — вот некоторые характеристики «Сказки о Пете…», занесённые Маяковским в записную книжку на обсуждении рукописи в Госиздате.

Удивительна глухота участников совещания к стихам, их непонимание того, что доступно ребёнку, какая поэтическая пища была в ту пору нужна ему.

Только вспомнив обстановку, сложившуюся тогда в детской литературе, можно понять принципиальное значение стихов Маяковского и смелость решения сложной поэтической задачи.

Первые попытки ввести в поэзию для малышей современную тему были большей частью неудачны. Причины срывов обнаружить нетрудно, перелистав детские журналы начала 20-х годов. Чаще всего авторы стихов пытались новое содержание втиснуть в примитивные формы, в нищенски бедный круг образов, ритмов, рифм, привычных для дореволюционной детской поэзии. А сделать это без решающих потерь в содержании и эмоциональном воздействии на читателя было невозможно.

Вот как, например, П. Соловьёва-Аллегро, много писавшая для детей в предреволюционные годы, пыталась ввести в свои дидактические стихи о двух котах — добродетельном и ленивом — признаки современности:

Ну, а если и крыс он поймает — тогда

Назовём его просто героем труда.

………………………………………………………

Что ж, что в сливках усы и в сметане губа!

Но ему незнакомы порыв и борьба…

П. Соловьёва откровенно проповедует сто лет назад осмеянную молчалинскую мораль — умеренность и аккуратность: «положительный герой» П. Соловьевой.

Съест немножечко хлеба, водою запьёт,

Морду вымоет лапкой и, блох поискав,

Всем покажет, но в меру, игривый свой нрав.

(Курсив мой. — А. И.)

От современности идут здесь только слова («герои труда», «порыв и борьба»), и звучат они здесь комично, потому что содержание, тональность и особенно мораль стихотворения выдержаны в духе осмеянных ещё Добролюбовым стишков для детей.