Воспитание по-новому - [10]

Радиопередачи эти, по большому счету, не имеют никакого смысла. Но я же должна говорить… Я же должна ребенку сказать…

Самое забавное, что наши «радиопередачи» на тему воспитания дети, действительно, в большинстве случаев вообще не слышат. Хотя делают вид, что слушают. Сами возрастные особенности детей способствуют этому. Устойчивость их внимания очень мала, они не могут быть долго сосредоточенными на одной деятельности, особенно если она так знакома и неинтересна. И их внимание переключается на что-то другое, на то, что их больше занимает в эту минуту.

Я помню себя такой мамой: моя дочь стояла в углу, а я ходила по комнате и возмущенно говорила: «Ты что, не понимаешь?! Постой и подумай… Пока не поймешь — будешь стоять в углу!» Я читала ей целые проповеди, пока она стояла в углу. Всегда, когда я вспоминаю об этом, я чувствую себя настоящей идиоткой. Ребенок там, в углу, небось, уже давно рассматривал, какие цветочки нарисованы на обоях, или думал о чем-то своем, важном, детском. А я все ходила по комнате, упиваясь звуками собственного голоса, с абсолютной уверенностью, что я сейчас воспитываю ребенка. Я чувствовала себя в такие минуты настоящей мамой, выполняющей свой родительский долг. И поражалась — какой непонимающий ребенок мне достался!

Именно так чаще всего и ведут себя родители. Продолжают свою проповедь с чувством своей абсолютной правоты. И, заметив отсутствие внимания у ребенка, говорят возмущенно:

— Ты меня слушаешь? Повтори, что я сказала!..

Мы возмущаемся, когда понимаем, что ребенок нас толком-то и не слушал. Ведь мы так старались его воспитать! Но сама наша поучительная интонация, наша «заезженность», когда мы, как пластинки, проигрываем одно и то же — отвращают детей он наших поучительных речей. И итог такого «взаимодействия» с ребенком один: родители в очередной раз почувствуют, какой бестолковый, «невоспитываемый» у них ребенок, а ребенок в очередной раз почувствует, какие зануды у него мама или папа. И каждый останется при своем.

Если бы только родители могли себе представить, как они надоели своим детям.

Джордж Бернард Шоу

Но мы продолжаем говорить, потому что, действительно, иногда совершенно искренне считаем, что наша родительская задача — это сказать ребенку.

И сколько раз я слышала это на консультациях или в кабинете директора школы, где работала психологом:

— Я ему говорила… Сколько раз я ему говорила… И папа ему говорил… Мы все ему говорили…

Но ведь наша цель — не произнести, а сделать так, чтобы дети нас услышали. И если ребенок тебя не услышал, значит, ты не так говорил или не то говорил. Может быть, ты говорил очень правильные вещи, но если твой ребенок тебя не услышал — это ты не сумел найти слова, которые были нужны, или правильную интонацию.

Наши дети не слышат нас не потому, что они глухие, или тупые, или плохие.

Просто мы так говорим.

Но если бы наша интонация была другой! Если бы мы говорили с ребенком не на языке поучений, а на языке принятия, заинтересованности им, желания его понять — как слушали и как слышали бы нас наши дети! И как мало бы нам самим нужно было говорить!

Дети всего внимательнее слушают тогда, когда говорят не с ними.

Элеонора Рузвельт

— Мой маленький сын однажды выругался матом, — рассказывала одна молодая мама. — Просто произнес эти слова, когда мы шли по улице.

Я остановилась и спросила:

— Детка, ты знаешь, кто говорит такие плохие слова?

— Пьяные дядьки у помойки — ответил он мне.

Я даже не ожидала такого ответа. Но его ответ показал, что он сам понимал, что эти слова плохие и говорят их плохие люди. И я просто сказала:

— Молодец, сын. Ты все правильно понял!

И я не стала читать ему нотации и что-то еще говорить на эту тему. Потому что о чем тут еще можно говорить, если он сам все понимает!

Другая мама рассказывала о том, как ее маленький сын захотел помочь ей — но, доставая из холодильника контейнер со льдом, уронил его, и все кубики льда рассыпались по полу.

— Кубики льда рассыпались, и он тут же вскинул голову и взгляд его — виноватый и одновременно ожидающий — меня поразил. Он действительно ждал, что я сейчас что-то скажу, отчитаю. И я поняла — он ведь сам понимает, что натворил. И он ведь точно — не хотел этого делать. И что тут можно ему говорить, когда он все сам понимает? И я просто сказала: «Давай ты соберешь все, что уронил, а я налью воду в контейнер. Договорились?» И он только кивнул головой и начал собирать лед…

Но чаще всего мы вот так, кратко, не можем говорить с ребенком. И мы говорим много, долго. Говорим терпеливо, снова и снова одно и то же, чтобы ребенок уже понял то, что должен понять.

Мы считаем, что одна из целей нашего родительского воспитания — это научить ребенка понимать, что он сделал плохо. И это тоже наша родительская ошибка, очередная иллюзия.

Потому что ребенок и так все понимает. Но его понимание и его поступки — это разные вещи.

Он может все понимать, но делать по-другому, плохо. Потому что понимание чего-либо не мешает людям совершать плохие поступки. Мы можем понимать, что курить вредно, но продолжаем курить. Можем понимать, что нужно ограничить себя в питании, но опять переедаем, нанося вред своему здоровью. Мы, как родители, можем понимать, что нельзя унижать ребенка, что не надо говорить с ним на языке ругани, но это не мешает нам снова и снова унижать ребенка, кричать на него. Хотя мы