Воспитание оптимизмом: Записки директора Загорского детского дома для слепоглухонемых детей - [4]

Выходим на детскую площадку. (Ее мы называем новой. Она появилась после сноса старых сараев.) На площадке — качели, горка, спортивные снаряды, беседка и маленькое овсяное поле. А в овсе гуляют две лошади — красная и синяя. Но это только кажется издалека, что они гуляют по полю. На самом же деле овес настоящий, а лошади нарисованы на заборе. Рисунок символизирует нашу коллективную мечту о маленькой лошади — пони.

Наш путь лежит мимо сарая. В простенках между кирпичными столбами, подпирающими железную крышу, аккуратными стопками сложены кирпичи. Двери сарая открыты. В одной его половине — тара из-под краски, пустые ведра, в другой, словно винтовки в пирамидах, стоят штыковые и совковые лопаты, грабли, вилы. В глубине сарая ящики со стеклом, старая мебель, какие-то сантехнические детали. Справа от сарая за густым малинником — мастерская, сторожка, гараж. Сережа, ответственный за экономию электроэнергии, выключает лампы над дверью мастерской и воротами гаража. Заглядываем на огород, в сад. Олег записывает: «В теплице вставить два стекла, в огороде собрать помидорную ботву».

Дописав, Олег пытается тронуться с места. Не тут-то было! Это я придавил шнурок носком своего башмака. Олег, раскрыв рот, смотрит на меня своими глазищами сквозь мощные линзы очков. В ответ на его недоумение я складываю на пальцах: «Олег, пиши: завязать шнурки на ботинках». Парнишка крутит головой, смущенно смеется, пытается завязать шнурки, но я не даю, настаивая на записи. Олег в растерянности. Он представляет, как дежурный на линейке, распределяя поручения, записанные его собственной рукой, при всех прочтет этот пункт, и он, Олег, у всех на виду, торопясь и волнуясь, будет завязывать шнурки. Он не может понять, шучу я или на самом деле обрекаю его на позор. Мне жалко Олега, у него такой унылый вид. Я убираю ногу.

Тем временем черноволосый мальчик уже отвел на выгон овечку и движется мимо нашей группы с леечкой в руке, слегка касаясь ногой бордюра. Я протягиваю руку и дактилирую ему под ладонь: «Здравствуй, Радж!» Радж отвечает голосом, напряженно выговаривая нечеткие звуки. Но я по ситуации догадываюсь: «Здравствуйте, Альвин Валентинович!» Жму ему руку.

— Как дела?

— Хорошо.

На лице Раджа озорная улыбка: он нацеливается носиком лейки в карман моего плаща.

— Что ты делаешь? Я же утону!

Радж радостно смеется: шутка удалась. Шутке у нас цена особая. Она рождает непринужденность, дружеский тон общения, расцвечивает наши будни.

Между тем Радж спешит развить успех:

— Когда привезут пони?

— Я не знаю.

— Я цыган. У цыгана должна быть лошадь.

— Радж, лошадь ест много сена, надо на следующий год больше накосить и насушить травы.

Радж готов запасать траву, ворошить ее целыми днями во дворе, лишь бы приблизить мечту к осуществлению. Я понимаю его нетерпение и тоже очень хочу, чтобы у нас была лошадь. Хотя с нею связаны дополнительные заботы, разного рода опасения, сомнения. Как привезти, где пасти пони, чем кормить долгую зиму, на кого из взрослых возложить контроль за правильным содержанием животного? Да и о безопасности надо подумать: лошади кусаются, брыкаются.

Мы по опыту знаем, как много хлопот со зверьем. Появление каждого вида животных предваряется у нас просвещением прежде всего педагогического персонала. Приобретаются необходимые руководства, выписывается журнал «Кролиководство и звероводство», читаются лекции о разведении и содержании домашних животных. А уж затем проводится обучение воспитанников. Постепенно, день за днем они привыкают к животным, приобретают навыки ухода за ними. Иначе нельзя.

Как-то на заре нашей кролиководческой деятельности услышал я доносившийся со двора панический вопль:

— Альвин Валентинович! Альвин Валентинович! Скорей!

Сорвавшись с места, выскакиваю во двор, торопливо соображая, с кем и что могло случиться. У сарая в окружении четырех воспитанников — воспитательница, схватившаяся за голову.

— Скорее! Крольчиха подавилась! — показывает она на клетку. — Мы хотели вытащить, а она упирается, рычит.

В пасти у крольчихи, готовящейся к прибавлению семейства, — большущий клок сена. Она смотрит укоризненно, словно приглашая меня в свидетели творящейся несправедливости. Гляжу иронически на немолодую уже воспитательницу. Она недоумевает: почему я не предпринимаю экстренных мер?

— Безнадежно? — в ее голосе трагические нотки, меня распирает смех.

— Галина Ивановна! Вы когда-нибудь наблюдали как крольчиха мастерит гнездо?

— А что?

— Да то, что она сейчас именно этим и занята, а вы хотели ей помешать, да и меня в союзники призвали. Видите, она у вас просит сена в клетку добавить.

— Неужели?! А я-то думала…

— Разъясните ребятам, что произошло, да так, что бы смешно было. А потом прочитайте с ними руководство по разведению кроликов. Для этого сейчас сама подходящая ситуация.

Да, это только на взгляд несведущего все так просто:

— Ой, какие хорошенькие крольчатки!

А эти милые крольчата то и дело болеют, и их болезни нужно вовремя распознать, уметь вылечить кроликов. Вот и не хотят в школах лишнего беспокойства. На самом же деле просто переносят его из одной сферы в другую. Нет кроликов — есть бездельничающие подростки, доставляющие неизмеримо большие неприятности, чем забота о кроликах.