Воспитание чувств - [106]

Виконт вернулся в Лондон. Особняк на Хаф-Мун-стрит показался ему пустым и заброшенным, как если бы в нем кто-то умер. Шерри с удовольствием съехал бы из него; но, уже приняв решение запереть дом и вернуться на старую квартиру, передумал и вознамерился остаться здесь. Закрыть дом – значило дать пищу сплетням и спекуляциям; а если Геро действительно вернется сюда, подумал он, то для нее станет настоящим шоком обнаружить, что ставни заперты, а с двери снят входной молоточек.

Мистер Рингвуд, воротившись в город, изрек чистую правду, когда сообщил, что не видит причин, почему бы его дядюшке не прожить еще добрый десяток лет. Джил также добавил: он с величайшим сожалением узнал от Джорджа, что леди Шерингем почувствовала себя очень плохо, поэтому вынуждена была удалиться на некоторое время в деревню.

Шерри, уже приучивший себя с механической вежливостью отвечать на подобные замечания, испытал некоторое облегчение оттого, что смог сбросить маску перед другом, которому всецело доверял. Он неожиданно признался:

– Это неправда. Сказка, придуманная мною самим. Она ушла от меня.

– Прошу прощения? – переспросил мистер Рингвуд.

Шерри коротко хохотнул.

– Ты слышал, что я сказал, Джил! Она убежала, потому что я пообещал отвезти ее к своей матери, в Шерингем-Плейс. Геро вбила себе в голову какие-то совершенные глупости, – не имеющие никакого отношения к действительности! – она исчезла до того, как я успел объяснить, почему… Естественно, я намеревался все растолковать ей, а речи о том, чтобы… Но ты же знаешь, каковы они, эти женщины!

Мистер Рингвуд, который с величайшим старанием угостился щепоткой табака, сказал:

– Не морочь мне голову, Шерри! Полагаю, правда состоит в том, что ты поссорился с ней из-за предстоящих скачек?

– Поссорился?! Джил, да ты знаешь, что она вознамерилась выкинуть? Будь это твоя жена… Да, я разозлился! Но так на моем месте чувствовал бы себя любой! А ей не было ни малейшей нужды убегать от меня, словно я повел себя, как последняя скотина, или… или… Я знаю, что виноват не меньше нее, и, более того, сам признал это. Так что убежала она совсем не поэтому! Я заявил, что она должна будет поехать к моей матери, а Геро не захотела. Начала нести всякие глупости насчет того, будто моя мать сказала ей, что она сломала мне жизнь… Какой вздор!

– Не хочу и слова молвить против твоей матери, Шерри, старина, но именно так она и говорила.

Его светлость во все глаза уставился на Джила.

– Это невозможно! – произнес виконт. – Я не слышал ничего подобного!

– Вряд ли ты мог такое услышать, – заметил мистер Рингвуд. – А ведь это ее собственные слова, хоть ты ничего и не знаешь. Частенько ты даже не подозреваешь о том, что творится у тебя под самым носом, Шерри. Так что я лично ничуть не удивлен нежеланию Котенка ехать в Шерингем-Плейс. Не думаю, что и ее светлость была бы рада Геро. Ты только не обижайся, старина, – она наверняка начала бы попрекать и унижать Котенка.

Глаза виконта засверкали.

– О, нет, она бы не посмела! – заявил он. – Ей придется считаться со мной! А если бы я увидел, что она или кто-либо еще унижает моего Котенка…

– Но все дело в том, что тебя не было бы рядом, чтобы увидеть это, – сухо заметил мистер Рингвуд. – Полагаю, ты ведь не намерен поселиться в Шерингем-Плейс, а, старина?

– Нет, но… Да, естественно, я бы ездил туда время от времени, и… – Он умолк, мрачно и с вызовом глядя на друга. – Значит, ты считаешь, я сделал ошибку, когда решил отвезти туда Котенка, не так ли? Много ты понимаешь!

Мистер Рингвуд, пропустив мимо ушей последние слова друга, откровенно ответил:

– Да, считаю.

– Клянусь богом, что еще мне оставалось? – вспылил Шерри. – Мы не могли и дальше продолжать жить так, как раньше! Проклятье, мы женаты всего-то четыре месяца, а если бы ты знал хотя бы о половине тех сумасбродств, что едва не выкинула Котенок, не окажись я рядом…

– Ага! – прервал его мистер Рингвуд. – Вот ты и заговорил о самом главном, Шерри. Она не совершала никаких сумасбродств, пока ты был рядом.

– Черт побери, но как я могу все время быть рядом? Или ты полагаешь, я должен отказаться от своего прежнего образа жизни только потому, что женился?

– Я полагаю, для тебя пришло время остепениться немного, мой мальчик. Правда, мне самому эта идея никогда особенно не нравилась, вот почему я и остаюсь холостяком. Я считаю, мужчина не может продолжать и дальше жить по-прежнему после того, как свяжет себя брачными узами. И что ты теперь намерен делать?

– Найти ее, разумеется! Я было решил, что она уехала или к моей тетке Фейкенхем, или даже к леди Сефтон, но ее там нет. Говорю тебе, у меня уже голова кру́гом идет, Джил! Суди сам: я слушаю все эти выдумки о том, что ей нездоровится; отгоняю любопытных, пытаясь сгладить неприятности, которые принесла эта чертова несостоявшаяся гонка; не знаю, где искать ее… И вдобавок я еще вынужден по-прежнему жить в этом проклятом доме… Словом, иногда мне хочется собственными руками свернуть Котенку шею! С тех пор как она сбежала, мне даже некогда было хоть на денек вырваться на охоту; я мотаюсь по всей Англии, ищу ее; а еще меня снедает такое беспокойство, что я не могу спать по ночам! Проклятье, да она может позаботиться о себе не лучше той канарейки, подаренной тобой! Только не говори мне, что я отвечаю за Геро! Но правда такова: мне изначально не следовало жениться на девчонке, едва выпорхнувшей из пансиона!