Восьмой страж - [38]

Зета делает медленный вдох.

— Это так, — соглашается он. — Ты успешно завершила свою миссию, и я отражу это в рапорте. — Да! Наконец-то я хоть что-то сделала правильно. — Тем не менее, я уже говорил тебе, что все, что происходит во время миссий, остается частью истории, которую нельзя изменить. Если бы ты умерла, то… нам было бы очень приятно, что мы тебя знали. Поэтому я также обращу внимание и на твое безрассудство. Ну что, готовы возвращаться?

О нет. Мне опять придется пройти через этот ад. Голос в голове протестующе кричит. Бросается на пол, пинается и истерично визжит, как ребенок, которому сказали сделать то, чего он не хочет. Тем не менее, я достаю часы и настраиваю их с таким видом, как будто мне предстоит просто подняться по лестнице. Никогда не показывай слабость.

— Я готова, сэр.

Зета выгибает бровь и наклоняется, чтобы проверить мои настройки.

— Все в порядке. Ну, тогда пошли.

Не давая себе времени на размышления, захлопываю крышку. Тело так быстро взмывается вверх, что руки как будто приклеиваются к бокам. Такое ощущение, что мной только что выстрелили из пушки. Настоящей, а не какой-нибудь цирковой. Все давление идет на плечи, оно такое сильное, что их просто может оторвать в любой момент. В голове гудит, ощущение, что ее просто пытаются открутить. Давление. Такое сильное давление. У меня сводит шею, боль спускается дальше к рукам, которые и так уже черные от столкновения с такси. Такое чувство, что кто-то взял резиновую колотушку и бьет ею по синякам. Если бы я могла, то закричала бы.

Я приземляюсь в современном Вашингтоне. Слышу, как появляются Зета и Индиго. А сама все еще лежу на земле в мокром от росы платье. Никогда не показывай слабость, напоминаю я себе. Но я не могу подняться. Не могу сделать ни одного движения.

Индиго садится рядом. Я опускаю подбородок. Все болит, мне хочется плакать. Не могу поверить, что было время, когда они перемещались таким образом. Что это было нормальным. Неудивительно, что практически все погибли или были изуродованы. Перемещение во времени — проецирование — это ад.

Индиго аккуратно приподнимает мое лицо. Мне следует оттолкнуть его. Но я не делаю этого. Вместо этого смотрю ему в глаза, не скрывая своиx чувств. Он поднимает палец и стучит мне по носу.

— Все в порядке, — шепчет он. У меня перехватывает дыхание, потому что именно так сделал бы Эйб.

Я наклоняю голову вбок и пытаюсь встать. Меня шатает, и Индиго подскакивает, чтобы помочь мне. Я пытаюсь стряхнуть его руки, но он крепко обнимает меня за плечи. Я скучаю по Эйбу. Он будет здесь в следующем году, практически на том месте, где сейчас стою я. В Джорджтауне. А меня с ним не будет. Больше никогда не будет.

Я опираюсь на Индиго. Мне так больно. Гораздо больнее, чем когда я сломала руку в восемь лет, и кость удалось вправить только с четвертого раза. Больнее, чем когда меня ударили в пах во время боевой подготовки в Пиле. Физическая боль утихнет, а вот эмоциональная нет. Я слишком хорошо это знаю.

Зета уже вызвал такси, и спустя несколько минут оно появляется. Зета садится вперед, а мы с Индиго забираемся на заднее сиденье и располагаемся по разные стороны, не касаясь друг друга. Все дорогу я пристально смотрю на желтые и оранжевые деревья.

Я только что спроецировалась во времени. У меня есть способность к перемещению во времени. К Хронометрической аугментации, произносит голос у меня в голове. Я одна из горстки людей, кто может это делать.

Так почему я не чувствую себя счастливее?

Зета опять вручает нам билеты в первый класс. Самолет взлетает, я откидываю кресло и закрываю глаза.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — раздается голос стюардессы.

Не открывая глаз, я качаю головой, но Зета говорит за меня:

— Три бокала шампанского. — Я моментально открываю глаза. Шампанское? Никогда его не пробовала. Я не пью. Вообще. Когда растешь с матерью, одной из проблем которой является алкоголизм, то не испытываешь желания выпивать.

Стюардесса бегло изучает наши лица.

— Извините, но могу я посмотреть ваши документы?

— Да, конечно, но я не хочу… — начинаю говорить я, но Индиго толкает меня в больное ребро. Я съеживаюсь.

— Прости, — восклицает он.

— Все в порядке. — Я достаю из кармана права, которые утром дал Зета. Черт возьми, на них мне двадцать один год. Мой босс вручил мне фальшивые права. Я передаю их официантке, которая, бегло изучив, отдает их обратно.

— Шампанское будет через минуту.

Зета поднимает свой бокал.

— Как бы то ни было, день прошел весьма успешно. — Я чуть не свернула голову, чтобы посмотреть нa него. Он что, только что сказал «весьма» и «успешно», обращаясь ко мне? — Тебе все еще нужно поработать над контролем эмоций, но мне очень приятно, что я буду и дальше обучать тебя. — Он отпивает шампанское, а у меня начинают трястись руки.

Индиго практически тычет мне в лицо бокалом.

— За нас. — И мы чокаемся.

— За нас, — говорю я перед тем, как сделать маленький глоточек. Сладкое с пузырьками шампанское очень быстро пьянит, поэтому я отставляю его на столик.

— Не хочется? — говорит Индиго, опустошая свой бокал до дна.

— Не особо.

Он улыбается.