Восьмой страж - [32]

— Почему вас всех отобрали? Почему во главе стоит Альфа? Что произошло с остальными членами второй Стражи времени? И первой? Почему, черт возьми, у Реда есть свой офис? И…

Индиго поднимает руки вверх, пытаясь прервать меня.

— Вау. Давай на этом и остановимся. Я сказал, что могу тебе кое о чем рассказать, но не обещал поделиться всем, что знаю.

Я замолкаю и мысленно начинаю колотить по языку бейсбольной битой. Так можно упустить все шансы, тупица.

Индиго еще раз смотрит на дверь.

— Вот что я могу рассказать тебе. Хронометрическая аугментация оказывает очень сильное воздействие на тело. Первое поколение Стражей продержалось недолго. Совсем недолго. Из них выжил только один. Сэвен. И то только потому, что не слишком часто проецировался. Он в основном руководил миссиями.

— А где он сейчас?

Индиго пожимает плечами.

— Полагаю, технически он все еще глава Стражи, так как является старейшим ее членом. Но на самом деле он не слишком стремится иметь с нами дело и редко заглядывает сюда. Думаю, что не видел его уже как минимум год. А во главе всего — Альфа. Он стал руководить Стражей, когда тебя еще не было на свете.

— А как получилось, что Зета до сих пор жив?

— Судя по всему, ты его действительно невзлюбила, — со смешком произносит Индиго.

— Я не имела в виду ЭТО. Я просто спросила, как так получилось, что проецирование не оказало на него никакого воздействия.

— Гравитационная капсула, — говорит Индиго. — Ее изобрел Зета. Послушай, я знаю, что он тебе не нравится, но он очень умный. Зета обнаружил, что гравитация позволяет нам проецироваться без физических травм. Когда он тестировал капсулу, то был сам себе подопытной морской свинкой. Его идея оказалась очень полезной. Ну а все остальные Стражи — мертвы или на пути к этому.

Я представляю Ипсилон на инвалидном кресле. Это самая медленная и мучительная смерть на благо своей страны. А потом вспоминаю об отце, и перед глазами сразу же начинают вспыхивать коды доступа. Я поворачиваюсь к Индиго и вызывающе смотрю ему прямо в глаза.

— Так почему вы тут оказались? Как вас отобрали? И почему я считаюсь чужачкой?

Индиго опускает взгляд и намеренно игнорирует вопрос.

— У Реда есть свой офис, потому что Альфа планирует, что однажды он встанет во главе Стражи. Это все. — Он отодвигает стул и встает.

Черт. Я уже не в первый раз слишком давлю, и, судя по всему, не в последний.

— Это все, что я могу тебе рассказать, Ирис. Надеюсь, что для тебя хоть что-то прояснилось. — Его голос звучит сдержанно и отстраненно. Пора идти на попятную.

— Прояснилось, — коснувшись руки Индиго, говорю я. Даже несмотря на то, что он не ответил на самые интересующие меня вопросы. — Спасибо. Могу я задать еще один вопрос?

На лице Индиго застывает болезненное выражение.

— Ну хорошо.

Чтобы подлизаться, задаю ему простой вопрос.

— А кто придумал термин Хронометрическая аугментация? Они вообще понимали, что это звучит странно? Как если бы мы делали операции по увеличению груди?

Индиго начинает смеяться. По-настоящему смеяться. А потом встает со своего стула и идет к выходу, по пути сжимая мое плечо.

В следующие несколько дней я перемолвилась лишь парой слов. Mеня не берут на миссии, поэтому я провожу время в библиотеке, читая книги по истории Америки и делая кучу заметок. Эссе. Эссе для Зеты. Каждый раз я выбираю какое-нибудь событие и делаю в нем незначительные изменения, так и не понимая различия между подправлением и изменением. Но мне нужно что-то делать, чтобы вернуть его доверие.

Я сижу в библиотеке, склонившись над столом и делая записи, когда входит Альфа и закрывает за собой дверь.

— Привет, — говорит он, нависая надо мной. Я сразу начинаю чувствую себя маленькой и беззащитной.

— Привет, — еле выдавливаю из себя я. У Альфы какой-то обеспокоенный взгляд. Это выбивает меня из колеи.

— Чем занимаешься?

Я показываю ему свое эссе. Зета совсем не шутил, когда сказал, что заставит написать столько эссе, что у меня отвалится рука. Так оно и есть. Правая рука практически онемела, и я совсем не уверена, что смогу выпрямить пальцы.

— Можно посмотреть?

Я вручаю ему эссе на тему Сухого закона. Я попыталась доказать, что если бросить бомбу во время заседания Конгресса и таким образом остановить голосование, которое явилось толчком ко всем последующим событиям, то это будет изменением прошлого. А если сделать так, чтобы конгрессмены вообще не выдвинули проект на голосование, то это будет считаться подправлением.

Альфа вздыхает и кладет мое эссе на стол.

— Ну что ты будешь делать! Я привел тебе абсолютно похожий пример четыре дня назад, и ты снова делаешь все неправильно. Что еще у тебя есть?

Я смотрю на листы бумаги, разбросанные по всему столу, и выбираю тот, на котором я начала эссе на тему Перл-Харбора.

Альфа протягивает руку.

— Дай посмотреть.

Он бегло просматривает его. Да там и смотреть особо не на что, так, пара предложений, описывающих, как японцы седьмого декабря одна тысяча девятьсот сорок первого года начали атаку на Перл-Харбор, в результате которой погибло более двухтысяч четырехсот человек, и что привело к тому, что Соединенные Штаты вступили во Вторую Мировую Войну. На этом мое эссе заканчивается, потому что я не представляю себе, что делать дальше — остановить бомбежку и спасти людей или позволить ей случиться, чтобы США вступили в войну. Альфа отдает мне эссе.