Восьмой страж - [30]

— Ты написала эссе?

 Я вручаю ему лист, и Зета показывает мне на один из двух стульев перед столом:

— Садись. Пожалуйста, — с запозданием добавляет он, а потом бросает эссе на стол и, взяв красную ручку, начинает медленно читать его. Закончив, переворачивает, как будто надеется найти продолжение на обратной стороне листа. Это плохой признак. Вздохнув, он отдает его мне и говорит:

— Переделай. Абсолютно неверно.

— Но я даже не знаю, с чего начать. Никто даже не попытался объяснить мне различие между подправлением и исправлением.

— И чья в этом вина? — выгибает бровь Зета. — Додумайся сама. Полагаю, ты умненькая девочка, иначе Альфа не выбрал бы тебя, — в его голосе слышится что-то странное. Интонации, которые я не могу расшифровать.

Я сжимаю лист с эссе в кулаке и выхожу из офиса. Мне хочется хлопнуть дверью, но это было бы слишком по-детски. Поэтому я спокойно, как ни в чем не бывало, закрываю ее. Никаких эмоций, повторяю я про себя.

Прямо передо мной дверь в офис Альфы и я без раздумий стучусь в нее.

— Входите, — говорит он.

Я открываю дверь и захожу в помещение, являющееся зеркальным отражением офиса Зеты. Альфа сидит спиной к двери и что-то печатает на компьютере. Что-то типа памятки. Я прищуриваюсь и пытаюсь прочитать ее. Разбирав слова «Ирис» и «Бостонская бойня» в первом предложении, я вздыхаю. Альфа поворачивается и, увидев меня, выключает монитор.

— Привет. — Он разворачивается на стуле лицом ко мне. На столе лежит черная записная книжка. Альфа поднимает ее и перекладывает поближе к компьютеру.

— Будьте со мной откровенны, — говорю я. — Каковы шансы, что я стану полноценным агентом?

Альфа откидывается на стуле:

— Не хочешь присесть?

— Нет, — я чувствую себя увереннее, когда стою.

— Хочешь, чтобы я был откровенен с тобой?

— Да, — думаю, что хочу.

— Это зависит не от меня. У меня нет полномочий принимать такие решения. Но если бы были, то на данном этапе я бы очень сомневался в положительном исходе дела.

Ой. Мне приходится приложить все усилия, чтобы скрыть охватившее меня чувство ужаса. Вместо этого я вытягиваюсь в струнку.

— Это несправедливо. Никто не объяснил мне, в чем различие между изменением и подправлением. Я думала, что подправляю.

Альфа поднимает бровь:

— Мы никогда не объясняем новобранцам, в чем различие. Твоя задача — дойти до этого самой в полевых условиях. И… полагаю, тебе были даны конкретные инструкции ничего не делать без ведома старшего. Так что, если хочешь найти оправдание своим действиям, тебе придется постараться.

Черт. Опять я оправдываюсь.

— Понятно. Могу я идти?

— Нет. Дай мне посмотреть твое эссе.

На секунду я сомневаюсь, но потом все же вручаю его Альфе. Жаль, что я просто молча не ушла в библиотеку. Альфа просматривает мое сочинение, а потом возвращает его.

— Я не собираюсь тебе ничего разжевывать, — говорит он, — скажу одно. Ключевым моментом к пониманию различия между подправлением и исправлением является не результат. Главное — мотив. Если ты хочешь, чтобы определенный человек опоздал на работу, то взорвешь для этого его дом или спустишь колеса у машины? Если сомневаешься, воздержись. Поняла?

Я киваю.

— А теперь — свободна. — Он разворачивается на стуле, включает монитор и снова начинает печатать.

Я направляюсь обратно в библиотеку. Смотри на причину, а не на результат. Это имеет смысл. Я начинаю обдумывать, как выразить другими словами сказанное Альфой, чтобы Зета решил, будто это моя мысль.

На этот раз в библиотеке оказывается посетитель. Возле стены с книгой в руках стоит Тайлер Фертиг. У меня учащается пульс. Я закрываю за собой дверь.

— Тайлер, — зову я его.

Он роняет книгу на пол и поворачивается с выражением ужаса на лице. Но, когда видит меня, его глаза сужаются, и он настолько быстро пересекает комнату, что я с трудом понимаю, что происходит. Тайлер хватает меня за плечи и с такой силой впечатывает в полку, что несколько книг падают на пол.

— Я — Блу! — выплевывает он. — Блу! Никогда больше не зови меня по имени. Тайлер мертв. Поняла меня?

Он не слишком крепко держит меня, так что я с легкостью могу присесть, дать ему по яйцам и свалить, но вместо этого я просто киваю.

Блу еще раз вжимает меня в книжную полку, а потом убирает руки. Я смотрю ему прямо в глаза. Он также смотрит на меня, абсолютно пустым взглядом. Тут меня осеняет. Это же так очевидно, и как только я не увидела этого раньше. Блу в отчаянии.

Это совсем не то чувство, которое охватывает тебя, когда умирает твоя собака или бросает девушка. Это отчаяние, которое никогда не прекращается. Отчаяние, которое окутывает тебя с головой, как одеяло, оставляя в полнейшей темноте. Отчаяние, которое крепко держит и не собирается отпускать. Я хорошо с ним знакома. Я видела, как оно берет верх над моей мамой. В глазах Блу я вижу ее отчаяние и мольбу. Я отвожу взгляд.

— Ты не такая, как они, — шепчет Блу. — Это место убьет тебя, как и всех остальных. Тебе не следует тут оставаться.

В голове появляется образ Блу, когда он еще был Тайлером. Вот он с важным видом заходит в столовую два года назад, задолго до Дня Испытаний. Он улыбается, смеется, а его рука обхватывает талию Дины Верстер. Все непроизвольно поворачивают головы, чтобы посмотреть на него, настолько сильна его уверенность в себе. А потом я вспоминаю его на следующий год, старшекурсником: голова постоянно опущена, он редко говорит. Его друзья пересаживаются на другую сторону стола, позже — и за другой стол. Дина Верстер начинает встречаться с другим. Тайлер сидит с младшекурсниками, но все время смотрит на еду и молчит. Как будто уже тогда он знал, что его ждет после выпуска. Он знал о Страже времени. Но как?