Восьмой грех - [121]
— Неужели ты ревнуешь?
— Конечно. А что тут такого?
— Если серьезно, Мезомед показал мне секретные документы по делу Марлены Аммер. Там отображено все расследование, за которое мы взялись.
— Ясно. И откуда эти документы?
— Он нашел их у своего шефа, старшего прокурора Буркьелло.
— Буркьелло?
— Ну да. Буркьелло умер прямо за письменным столом. Инфаркт. Перед ним лежали документы иод грифом «совершен но секретно». Лукас, мы должны непременно увидеться!
— Что ты придумала? Здесь разворачивается крупное дело, в которое была впутана Марлена.
— Лукас, нам уже известно, при каких обстоятельствах умерла Марлена! Разве этого недостаточно? — Катерина не скрывала своего раздражения.
— Нет. Мне кажется, что я наткнулся на нечто большее. Ты даже представить себе не можешь. Ты помнишь Обожженного?
— Конечно, он угрожал тебе возле дома маркизы, а потом его труп обнаружили в фонтане Треви.
— Совершенно верно. Но ты упустила одну важную деталь. Я встречался с Обожженным в соборе Святого Петра. Он хотел продать мне за большие деньги крошечный кусочек полотна Туринской плащаницы, на котором была видна капля крови. Крови Иисуса из Назарета! Вот зачем здесь нужен гематолог Ульф Груна, член братства.
— Лукас, это безумная теория!
— Отнюдь… Этот гематолог, единственный человек, с кем я пока здесь разговаривал, носит цепочку под пиджаком…
— Дай-ка я отгадаю, — перебила его Катерина. — Цепочка с руноподобпым крестом.
— Да, точно!
— Все это кажется таинственным.
— Я знаю, но не решаюсь даже думать об этом.
— А книга? Что с книгой?
— Она лежит наверху, в архиве, на моем новом рабочем месте. Я держал ее в руках. Очень странное чувство. Можешь мне поверить. Я, признаться, взволнован.
— Думаешь, тебе удастся?
— Расшифровать текст?.. Я все еще сомневаюсь. Я как раз читаю книгу Фридриха Франца. Там есть указание на шифровку книги Менделя. К тому же он пишет, о чем сама книга.
— Лукас, обещай мне, что будешь осторожен. — Голос у Катерины был испуганный.
— Не волнуйся. Я буду держать тебя в курсе. Целую, пока!
Мальберг отключил телефон.
Лукас устал. Так устал, что повалился на кровать в одежде и через секунду заснул.
Он не знал, как долго спал, по когда проснулся, замок, в котором до сих пор царили тишина и спокойствие, казалось, наполнился жизнью. Со всех сторон до Лукаса доносились странные непонятные звуки; они то затихали, то снова нарастали. За дверью своей комнаты он постоянно слышал чьи-то приближающиеся и удаляющиеся шаги. О сне нечего было и думать.
«Вряд ли я привыкну к такому распорядку», — уныло подумал Мальберг. У него в голове роились тысячи мыслей, но более всего он мучился одним вопросом: что происходит в этом странном замке?
Почти час он вертелся с боку на бок. Взглянул на часы: половина двенадцатого. Мальберг подошел к умывальнику и побрызгал в лицо водой. Потом он собрал книги, которые привез с собой, и отправился в архив.
Мальберг пытался пойти тем же запутанным путем, что и несколько часов назад, и в неуверенности остановился, когда неожиданно оказался перед входом в архив. В коридоре было темно, но на его рабочем месте горел свет. Положив книги на длинный стол, Лукас нерешительно подошел к окну. Оно выходило на неосвещенный внутренний двор замка.
В нескольких окнах напротив мерцал неясный свет. То тут, то там мелькали тени. Наконец Мальберг сел за стол.
Книга Менделя казалась несгораемым сейфом с сокровищами. Нужно было только подобрать ключ, вставить его в замок и увидеть таинственное содержимое.
Как и описывал брат Менделя во Христе, Мальберг взял лист бумаги и нацарапал на нем латинский алфавит в два ряда друг над другом. Буквы J и Q он не писал. Получилось всего двадцать четыре буквы, как и в греческом алфавите.
Лукас начал с альфы и закончил омегой, надписывая над латинскими буквами: альфа — а, бета — b, гамма — си так далее.
Первые две буквы звучали одинаково как в латинском, так и в греческом алфавите. Но на этом сходство заканчивалось, ибо в латинском за буквой b шла буква с, а в греческом за b шла g. К тому же в греческом не было букв j и q, поэтому Мендель их выпустил. А поскольку не было также буквы W, то он заменил ее на F. У Лукаса получился следующий ключ:
Записав первое предложение: «Fenn die satrend iape yxllendes rind…», Мальберг понял, какая каторжная работа его ожидает: ему придется расшифровывать не каждое слово, а каждую букву.
На минуту он задумался. В каждой строчке было пятьдесят букв, на каждой странице тридцать строчек. То есть страница включала в себя тысячу пятьсот букв. В книге Менделя двести сорок страниц — значит, всего около четырехсот тысяч букв. Мальберг закрыл лицо руками и, тяжело вздохнув, принялся за работу. Она была кропотливой, как и предполагал Лукас, но шла намного быстрее, чем он думал.
Не прошло и пятнадцати минут, как он расшифровал первое предложение книги Менделя: «Wenn die tausend Jahre vollendet sind…»[39]
Текст показался Лукасу знакомым. Мальберг лихорадочно расшифровывал буквы по созданной системе: «Wenn die tausend Jahre vollendet sind, vvird der Satan losgelassen werden aus dem Kerker».[40]
Мальберг вскочил со стула. Он не ошибся. Это была цитата из «Апокалипсиса», глава 20, стих 7. На мгновение Лукас застыл, как соляной столб. Он отчаянно пытался найти связь между предложением из книги Менделя и паролем братства. Несмотря на то что в старых стенах замка было прохладно, Лукаса бросило в жар.
