Восьмое слово Киндры - [24]

Грошек запнулся, но Бася Ольшанская выручила его.

– Анна Дарвуля! – негромко подсказала она.

– Да, Анна Дарвуля… – кивнул Анджей и продолжил. – В подвале одного из своих замков Эржебет Батори оборудовала специальную пыточную камеру, и кровь безвинных жертв полилась рекой. После смерти мужа страсть графини к изуверствам достигла своего апогея. Девушкам кромсали пальцы ножницами, рвали губы и щеки щипцами, с них срывали одежду, обливали водой и выгоняли на мороз умирать мучительной смертью. Служанки считали, что им крупно повезло, если их только раздевали догола и заставляли в таком виде прислуживать гостям. Убыль прислуги Эржебет Батори восполняла, принимая на работу в замок всё новых молодых крестьянок из неимущих семей. Дурная слава о графине расползлась по округе, так что ей уже пришлось прибегать к помощи «добытчиц» – женщин, разъезжающих по всей стране и скупающих для неё «живой» товар. А потребность в служанках неожиданно возросла после того, как однажды увядающая Эржебет Батори заметила, что случайно попавшая ей на лицо кровь очередной замученной жертвы как будто омолодила кожу в этом месте, лишив её дряблости и морщин. Конвейер смерти заработал с новой силой. По приказу графини сподручные стали собирать кровь в огромную бочку, чтобы хозяйка замка могла совершать омолаживающие процедуры. И все же её преступлениям вскоре пришел конец. Эржебет Батори призвала мелкопоместных дворян отдавать ей дочерей на воспитание. Естественно, всех их постигла участь предшественниц из простолюдинок. Местный приходской священник не поверил в сказку о том, что на воспитанниц обрушился загадочный мор и отказался отпевать девушек без установления истинной причины их смерти. Вскоре после этого он сам скончался при весьма странных обстоятельствах, однако его приемник разобрал записи покойного и известил всех церковных старост о том, что в замке творится что-то неладное. Началось следствие. Наместник короля нагрянул к графине Батори и в её покоях обнаружил три обескровленных женских трупа, которые она не успела предать земле после последней кровавой оргии. В подземелье также были найдены еще несколько мертвых тел, не погребенных по христианскому обычаю. Состоялся суд. Сподручные графини под пытками признались в соучастии в убийствах, и их тут же незамедлительно казнили. Эржебет Батори не был вынесен обвинительный приговор, но её замуровали в одной из комнат родового замка, где она прожила до своей кончины в полном одиночестве и забвении еще около трех лет…

Рассказ, окрашенный в багровые тона былых человеческих злодеяний, заставил людей отложить в стороны столовые приборы. Лишь Моника Хайнштайн пунктуально завершила ужин с вилкой в руке – она так и не поняла ни слова из обстоятельного повествования Грошека.

– Мерзость! – с отвращением сказал Стась Лучинский.

– В это поверить просто невозможно! – заявила его жена.

Рушальский оказался хладнокровнее всех – он даже не удержался от зловещего замечания.

– Хотел бы я знать, чем сейчас занимается пани Фелиция!.. – мрачно пошутил Роман и тут же обратился к профессору. – Вы, кажется, что-то говорили о том, что щупальца графини Батори дотянулись и до этого особняка. Что вы имели в виду?

Пан Ольшанский встрепенулся и вновь оседлал своего конька.

– Тогда здесь не было никакого особняка! Как я уже говорил, на этом месте стоял замок Тирберг, принадлежавший темной личности по имени Альбертус. Владелец замка знавался с иезуитами и одно время даже состоял в окружении Стефана Батория, польского короля и двоюродного брата графини Эржебет Батори. Доподлинных фактов о нем практически не сохранилось. Однако среди документов в ларце пана Жуевского мною обнаружен старинный манускрипт, составленный на латыни. Это предписание главы иезуитского ордена брату Альбертусу во всем следовать к выгоде их общего «божьего» дела. При этом упоминается «число зверя», по достижению которого ему надлежит сообщить властям о сатанинских забавах некой графини Б. К этому манускрипту были оставлены комментарии пана Жуевского на отдельном листке. Эти комментарии мне удалось восстановить и проверить в Сувалках на предмет исторической достоверности. Так вот, Жуевский предполагал, что иезуитам стало известно о кровавых вакханалиях Эржебет Батори раньше всех…

– Каким образом? – осведомился герр Хайнштайн.

Профессор кивнул, соглашаясь с правомочностью вопроса и продолжил:

– Пан Грошек позабыл сказать, что в некоторых оргиях графини принимал участие еще один человек, чья личность осталась неизвестной, поскольку его лицо всегда было скрыто под маской. Были основания считать эту особу близкой родственницей графини, её родной теткой Кларой, тоже предрасположенной к садистским увеселениям. Жуевский полагал, что Альбертус имел возможность обольстить или подкупить эту тетушку и в её одеждах несколько раз посетить пыточные подвалы замка. Там же, вероятно, ему на глаза попался дневник графини, в котором та вела учет своим жертвам. Наверное, через Альбертуса об этом стало известно иезуитам, и те составили план по изъятию обширных владений семейства Батори в пользу церкви. Для этого надо было всего лишь уличить владетельную особу в приверженности к сатанизму и колдовству. Отсюда возникло «число зверя», ведь шестьсот шестьдесят шесть замученных ею жертв ни у кого бы не оставили сомнений в том, что Эржебет Батори знается с нечистой силой. Альбертус не погнушался отправить из своего замка и близлежащих селений несколько девушек шляхетского происхождения на «обучение» к графине, чтобы число пострадавших от её кровавых рук быстрее достигло заветных цифр.