Восьмое Небо - [454]
«Не корите себя. Даже мы с Корди ничего не заметили, хоть и видели все, что происходит. Но иногда требуется нечто большее, чем зрение. «Аргест» не спешил проявлять себя, все это время он спал и развлекался нехитрыми фокусами, так что даже «Барбатос» с его невероятным чутьем на магию не сразу разобрался…»
Ринриетта не слышала его. Даже если б из пустоты возникли грозовые тучи, она не услышала бы и удара грома.
- Семь лет… - повторила она медленно, словно пытаясь ощутить эти слова на вкус, - Мы мотались по всем изведанным и неизведанным ветрам. Мы забирались на предельные высоты. Мы каждый день рисковали своими головами. Мы сносили позор и презрительные усмешки. Я потеряла свой корабль. Я потеряла Дядюшку Крунча. Я потеряла даже свою чертову треуголку…
Она надеялась распалить в себе злость, как в корабельном котле, позволить ей обжечь изнутри ноющую сердечную оболочку. Но злости не было. Была лишь глухая мертвенная усталость - словно душу обложили комьями сухих гниющих водорослей. Она вдруг ощутила себя ужасно одинокой посреди пустого капитанского мостика. Воспроизведенный ее сознанием вплоть до мельчайших деталей, он вдруг показался ей ненастоящим и каким-то неестественным. Как театральная сцена, с которой не успели вовремя убрать декорации. С одним-единственным актером, который никак не может вспомнить свою роль и слова.
Это был не ее корабль. Это была не ее «Вобла». Глядя на шероховатые доски, она вспоминала, как они чернеют и лопаются, обнажая полыхающие жаром провалы нижних палуб. Как рушатся со страшным треском мачты, оставляя опаленные, похожие на сломанные кости, мачты. Как трещат в воздухе, распространяя черный дым, лохмотья парусов.
Иллюзия. Всего лишь иллюзия. Подсознание милосердно пытается обставить сцену комфортными и привычными декорациями, чтобы ее мысли не натыкались то и дело на острые углы, выпирающие из реальности. Точно также, как оно семь лет старалось уверить ее в том, что она выполняет заветы деда. Что она – Алая Шельма, пират.
Словно отвечая на ее невысказанные слова, окружающий мир задрожал, доски палубы жалобно задребезжали, словно призрачная «Вобла» собиралась развалиться на части. Но прежде чем Ринриетта успела испугаться, мир вдруг погас, обратившись непроглядной тьмой.
А когда он возник вновь, кто-то уже успел сменить декорации.
Больше не было деревянной палубы под ногами, не было огромных парусов над головой, пропал и штурвал. Теперь она стояла на гладком, отполированном тысячей ветров, камне – на самом краю крошечной крыши, примостившейся меж тянущихся к нему узких шпилей. Странно, в ее воспоминаниях эта крыша была куда больше…
Диван, конечно же, был на своем месте. Старый продавленный диван с вырезанными буквами «Лин.» и «Дра» на спинке. На нем, свободно развалившись и глядя в небо, на месте которого Ринриетта видела лишь пустоту, сидели две девушки. Одна – смешливая блондинка в строгом студенческом мундирчике – беззаботно болтала ногами, что-то рассказывая. Ее подруга, долговязая дылда в фехтовальном костюме, внимательно слушала. На ее лице застыло выражение глубокой сосредоточенности – словно она все еще находилась в учебной аудитории, внимая словам профессора. Ринриетта не слышала слов, хоть и стояла в нескольких шагах от них – обе девушки беззвучно шевелили губами. Хоть в этом ее подсознание оказалось милосердным…
- Значит, он знал, - тихо произнесла Ринриетта, отворачиваясь, чтобы не видеть их, - Знал с самого начала.
Будь на месте окружавшей крышу пустоты небо, она бы увидела густые безмятежные облака Аретьюзы. А может даже, если приглядеться, ползущую по ним крохотную точку «Воблы»…
«Простите, я…»
- Он знал, - повторила она, безотчетно сжимая кулаки, - Мой дед. Он знал, какую силу невольно выпустил в мир, включив «Аргест». Еще тогда, когда она оживила пылившегося в трюме Дядюшку Крунча. Наверно, один из ее бессмысленных магических фокусов…
«Полагаю, знал, - согласился «Малефакс», облизав шершавую крышу порывом ветра, - Как знал и то, что ему самому недолго осталось. Силе нужен был преемник».
- Он знал, - настойчиво повторила она, словно заклинание, - Но ничего мне не рассказал. Предпочел отправить по ложному следу - искать то, что не существует. Прекрасно зная, что это бессмысленно. Я должна была стать его преемником!
Ей показалось, что в порыве ветра, который крутанулся вокруг ее сапог, была какая-то извиняющаяся интонация, совершенно не свойственная ехидному гомункулу.
«Но были ли вы достаточно близки с ним?»
- Гром тебя разрази, «Малефакс»! Я была его внучкой!
«Никаким образом не могу это оспорить, прелестная капитанесса, но все же это не ответ на вопрос».
- Я…
- Восточный Хуракан давно сбросил все, что связывало его с землей. Сперва привычки, потом дом, потом друзей. Потом моих родителей, когда они были еще живы. Ну и меня заодно. Когда мы встречались – под покровом ночи, словно воры – то оба чувствовали только усталость и смущение…
Это был не ее голос. Но отчего-то каждое произнесенное им слово рождало внутри липкое ощущение стыдливого узнавания. Ринриетта резко развернулась к дивану. Говорила та девчонка, что была повыше, в фехтовальном костюме. Несмотря на расслабленную позу, она выглядела напряженной, как взведенный пистолетный курок, глаза были прищурены. Это все из-за солнца, вспомнила Ринриетта, каледонийское солнце висело в зените и било в глаза, оттого…
Поначалу, для стрельбы из пулемёта ШКАС применялись валовые винтовочные патроны калибра 7,62 мм со всеми существовавшими в то время видами пуль, предназначенные для стрельбы из карабинов, винтовок, пулемётов. Однако в процессе испытаний выяснилось, что они не подходят для стрельбы из ШКАСа.
Гилберт Уинтерблоссом, которого сослуживцы по лондонской канцелярии зовут просто Герти, никогда не видел себя в роли героя. Его тихой мечтательной натуре чужды азарт и жажда славы, он не испытывает тяги к приключениям и, сталкиваясь с опасностью, проявляет похвальное для юного джентльмена благоразумие. Предел его мечтаний — спокойная кабинетная работа в окружении документов и писем, однако судьба жестоко подшутила над мистером Уинтерблоссомом, отправив из родного Лондона в дикую и только осваиваемую Великобританией Полинезию, в колонию под названием Новый Бангор. Слишком поздно Герти понимает, этот остров, с самого начала показавшийся ему странным, таит в себе множество тайн самого скверного, неожиданного и опасного характера.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Говорят, Крэйн, младший наследный принц земли Алдион, совершил немыслимое святотатство – убил безоружного старика-мага – и понес за это жестокую кару.Он обезображен, и кровавые язвы, покрывшие его лицо, не исцелить ни лекарям, ни магам…Его мачеха-королева, заразившаяся тем же недугом, винит в происходящем его…Его жизнь – в опасности.Остается только одно – бежать. И выживать, используя свое непревзойденное искусство владения мечом.Потому что никому не важно, какое лицо у жестокого наемника, сурового охотника или озверевшего от жажды крови гладиатора из бродячего цирка…А любовь, дружба, надежда?Об этом Уроду пока что стоит забыть!
Магильеры бывают разные. Фойрмейстеры способны щелчком пальцев превратить человека в пылающий факел. Штейнмейстеры — обрушить стены любой крепости. Вассермейстеры — превратить водяные брызги в шрапнель. Люфтмейстеры — передать слова на расстоянии. Магильеров мало кто любит и почти все — боятся. Но никто не вызывает такой неприязни и страха, как тоттмейстеры. Смертоеды. Некроманты. Верные слуги Госпожи Смерти…
Колонизация Луны произошла не так безоблачно, как ожидалось. Из лунного грунта на свободу была выпущена смертоносная болезнь, гроза и ужас XXI-го века. Официально ее именуют синдромом Лунарэ. Неофициально - Гнилью. В отличие от обычных болезней, Гниль не стремится сразу убить своего носителя. Она стремится его изменить, и внешне и внутренне. Превратить его в отвратительную пародию на человека, безумное и монструозное существо. Инспектор Санитарного Контроля Маан посвятил всю жизнь борьбе с Гнилью и ее носителями.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.