Восьмёрка - [3]
Сын женился на местной девке, быстро наплодил троих, потом сошёлся с какой-то городской и пропал. Невестка осталась жить у Бандеры в семье.
Разве бабушка могла после этого плохо думать о Бандере?
— Бандера! — дразнил её отец, — Приютил детей! Чужих, что ли, приютил? Своих же! Куда ж им скопленные собачьи деньги тратить! Они ж собак всю жизнь резали на мясорезке! Подрастут щенки — и под нож! Вот сынок и вырос такой! Он привык, что с щенками так можно: поиграл и забыл…
Бабушка молчала так, что пацан понимал: она согласна с отцом. Согласна, но не осуждает всё равно ни Бандеру, ни сына его, ни невестку, ни Бандерову жену.
На всю деревню полная семья осталась только у старшего Бандеры и Дудая. Все остальные мужики либо бедовали по одному, либо домучивали своих матерей.
Те из женщин, что вовремя не сбежали с дембелями, обитавшими в воинской части, из девичества сразу торопились в сторону некрасивой, изношенной зрелости, чтоб ничего от жизни больше не просить и не ждать. Ели много дурной пищи, лиц не красили.
Дедов в деревне не было вовсе, деды перевелись. Детей тоже почти не водилось, одна бандеровская мелкота. Подросшие сыновья Дудая пару лет назад переехали в город и там то ли учились, то ли работали — или и то и другое.
Средняя школа была только в соседней деревне, за двенадцать километров, отец ездил туда, договорился, что будет учить пацана дома и два раза в год привозить его сдавать экзамен.
Зимой село будто спало, лёжа на спине, с лицом и животом, засыпанными снегом. Отец иногда собирался и, прихватив охапку дров, шёл затопить печь к соседским алкоголикам. Те могли замёрзнуть с перепою, когда не топили дня по четыре.
Заставал их, лежавших под ворохом телогреек, одеял и тряпок, скрючившихся и посеревших.
Раньше в деревню наезжал трактор, проделывал дороги, но сейчас в этом необходимости не было — дорога была одна — ведущая к магазину, её раскатывала шишига, которая раз в неделю подвозила продукты. Меж остальными домами только натаптывались тропки, и то терявшиеся после трёхдневных снегопадов.
Вдоль тропок виднелись жёлтые прогалы, оставляемые двумя деревенскими кобелями.
Прошлую ледяную зиму случай был. Бабушка выглянула в окно и спрашивает отца:
— Чёй-то не пойму, чьи собаки во дворе суетят?
Посмотрел отец и хохотнул:
— Это волки, мать.
В дверях раздался ужасный скрежет, пацан потерял от страха дар речи, да и бабушка напугалась.
Отец пошёл открывать, бабушка глянула на него так, словно он собирался поджечь дом.
— Волки не полезли бы в двери, — сказал отец хрипло и негромко: — Это не волки.
Распахнул дверь, и в избу влетел дудаевский кобель, вечно круживший по деревне без привязи, — глупый, крикливый и хамовитый. Но тут он улыбался и заискивал всей мордою. Показалось, что кобель только притворялся злым и бестолковым — а сам всё понимает, и попроси его сейчас встать на задние лапы — он встанет и постарается станцевать.
Совершенно очевидным образом поздоровавшись и с бабушкой, и с отцом, и приветливо кивнув пацану, которого до этого никогда не привечал, дудаев кобель мелькнул под кровать и затаился там, не дыша.
— …корова-то, — сказала бабушка, не находя себе места. — В коровник-то волки?…
Пацан вдруг услышал, как истошно замычала Маруся.
— Нет-нет, куда они… — сказал отец. — Кирпич!… Крыша. Не влезут.
Но сам тем временем нашёл таз с молотком, и, распахнув окно, начал изо всех сил бить железом о железо, прикрикивая: «Пошёл! Пошёл! Гуляй в лес!».
Через минуту, взяв топор, быстро распахнул дверь и шагнул на улицу — а бабушка, опасливо, за ним.
Никого не было.
Корову Марусю едва успокоили.
Дудаев пёс так и не ушёл до утра — лежал у дверей, не шевелясь, чтоб никто его не заметил.
В ту ночь волки пожрали всех бандеровских собак — их, кажется, оставалось тогда то ли четыре, то ли пять, все некрупные и пушистые.
С тех пор Бандеры собак не держали. Кота завели.
Зато Дудаев кобель стал ещё злей — завидев пацана, всякий раз нёсся на него с бешеным лаем — казалось, что сейчас сшибёт с ног и вырвет все кишки наружу. Только за три шага сбавлял бег и смыкал мокрую зубастую пасть и, высоко подняв голову, молча пробегал мимо и спешил дальше, не оглядываясь и задрав твёрдый, как палка, хвост.
С отцом пёс таких забав проделывать не решался, и облаивал его, стоя метрах в тридцати, — зато самым обидным, блеющим каким-то лаем.
Отец шёл, будто не обращая внимания, но, обнаружив вдоль дороги камень, резко приседал — и через секунду, сглотнув лай, пёс исчезал в ближайших зарослях. Некоторое время отсиживался там, а потом спешил к Дудаеву дому за своей похлёбкой.
Дудай приехал в деревню за год до рождения пацана.
Отец всё время говорил, что Дудай жил на горе, и пацан иногда пытался представить, как это было. Получалось что-то вроде насыпи, только каменное, — по нему ходит Дудай, только вместо коровы у него козлы с рогами, и брехливый кобель охраняет их.
Пацан выскочил на улицу, заслышав жуткий кошачий крик, — никогда бы не подумал, что коты могут так орать.
— Петуха, бля… — кричал отец, — петуха нашего хотел задрать. Я ж говорил, эта бандеровская сволочь некормленая… Иуда, бля!
Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Национальный бестселлер», «СуперНацБест» и «Ясная Поляна»… Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень.
Второй роман одного из самых ярких дебютантов «нулевых» годов, молодого писателя из Нижнего Новгорода, финалиста премии «Национальный бестселлер»-2005 станет приятным открытием для истинных ценителей современной прозы. «Санькя» — это история простого провинциального паренька, Саши Тишина, который, родись он в другие времена, вполне мог бы стать инженером или рабочим. Но «свинцовая мерзость» современности не дает ему таких шансов, и Сашка вступает в молодежную революционную партию в надежде изменить мир к лучшему.Классический психологический роман, что сегодня уже само по себе большая редкость, убедительное свидетельство тому, что мы присутствуем при рождении нового оригинального писателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Не совсем понятно, что делать с Прилепиным, по какому разряду его числить. У нас такой литературы почти не было.Проза Прилепина вызывает желание жить — не прозябать, а жить на всю катушку. Еще десяток таких романов, чтобы уж самых ленивых и безграмотных проняло, — и России не понадобится никакая революция.Дмитрий Быков.
Захар Прилепин – прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий “Большая книга”, “Национальный бестселлер” и “Ясная Поляна”. Автор романов “Обитель”, “Санькя”, “Патологии”, “Чёрная обезьяна”, циклов рассказов “Восьмёрка”, “Грех”, “Ботинки, полные горячей водкой” и “Семь жизней”, сборников публицистики “К нам едет Пересвет”, “Летучие бурлаки”, “Не чужая смута”, “Взвод”, “Некоторые не попадут в ад”. “Ополченский романс” – его первая попытка не публицистического, а художественного осмысления прожитых на Донбассе военных лет.
Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Большая книга», «Национальный бестселлер» и «Ясная Поляна». Автор романов «Обитель», «Санькя», «Патологии», «Чёрная обезьяна», сборников рассказов «Восьмёрка», «Грех», «Ботинки, полные горячей водкой» и «Семь жизней», сборников публицистики «К нам едет Пересвет», «Летучие бурлаки», «Не чужая смута», «Всё, что должно разрешиться. Письма с Донбасса», «Взвод». «И мысли не было сочинять эту книжку. Сорок раз себе пообещал: пусть всё отстоится, отлежится — что запомнится и не потеряется, то и будет самым главным. Сам себя обманул. Книжка сама рассказалась, едва перо обмакнул в чернильницу. Известны случаи, когда врачи, не теряя сознания, руководили сложными операциями, которые им делали.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Любовь — нам только предстоит её понять. В жизни, в отношениях бывает всякое. Бывает плохо. Бывает ужасно. Ты можешь бесконечно менять хорошее на лучшее, идя по кругу, а можешь учиться любить. Да, именно так! Каждый день, до конца своей жизни ты будешь учиться любить того, кого когда-то выбрало твоё сердце. Мои стихи и рассказы именно об этом!
…Тем, кто меня знает, и крайне особенно тем, кто знает меня как личность, достигшую одной из самых высоких степеней духовного развития, как тонкого интеллектуала, — не стоит, пожалуй, видеть этого моего — подлинного — лица, лица почти неодушевлённой плоти…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Если заболел горами, тебя будут преследовать мысли об Эвересте. Чтобы на него подняться, нужны здоровье, физическая подготовка, целеустремлённость, а главное — деньги. Но ведь можно же только взглянуть! Пусть не покорить вершину, так хотя бы посмотреть. И Юрий Серов отправляется в Непал. Необычный гид, сложный коллектив, непростой поход. Сможет ли Юра добраться до базового лагеря Эвереста? Читайте в пятой повести цикла «В горы после пятидесяти…» — «Гималаи. Добрый пастырь Вовка Котляр».