Восьмая Марта - [6]

Иду к парадной не спеша, озираясь, как в первый раз – иллюминация, как в Диснейленде, ровные ряды ёлочек и кустарников. Под мощный вокал Evanescence размышляю как здесь, наверное, красиво летом. Едва разминувшись с зазевавшимся мной, в подъезд прошмыгнула какая-то пигалица, и дверь захлопнулась перед моим носом. Никакого почтения к старшему поколению.

Открыл дверь своим ключом и тут же наткнулся на строгий взгляд консьержки. Как её там – Борисовна, что ли? Чёрт, забыл! Но тут же компенсировал приветствие широкой улыбкой, к тому же, сегодня уже виделись. Тётка удовлетворённо кивнула и скрылась в своей конуре. Молодец – блюдит!

– Минуточку! – крикнул я, услышав, как съезжаются дверцы лифта и ускорил шаг.

Можно было не торопиться, ведь имеются ещё два подъёмника, но велика вероятность, что они зависли под облаками.

Лифт всё же не уехал. Джинсовая нога с рваной дырой на колене придержала для меня дверь.

Ну спасибо, пипетка, реабилитировалась.

Войдя в кабину, я мазнул взглядом по мелкой фигуре – джинсы, курточка, милое личико, задорный хвостик чёрных волос. Пигалица и есть, правда, немного старше, чем подумалось издали. Ничего интересного. Кроме… разве что дырки на джинсах. Этот маленький неровный островок обнажённой кожи выглядит на удивление эротично и этим бесит.

– У Вас штаны порвались, – с раздражением подумал я… почему-то вслух, и на всякий случай показал, где именно. Захотелось ещё пальцем прикоснуться, но, к счастью, я не настолько одичал на суровой чужбине.

– Дома заштопаю, – сердито ответила мелкая и нажала кнопку моего этажа.

«Боевой зайчонок», – просквозила мысль, и я с трудом подавил смешок. Колено попутчицы отчего-то не даёт покоя и, чтобы не пялиться куда не следует, я прибавил громкость в телефоне и прикрыл глаза. Из-под опущенных ресниц наблюдаю, как девчонка шарит по мне взглядом. Выражение её лица не разобрать, но вряд ли оно излучает добродушие. Наверное, мне должно быть стыдно за мою грубость, но мне почему-то смешно.

– Уважаемая, Вы во мне дыру протрёте, – уличаю девчонку за подглядыванием и, кажется, даже сквозь музыкальный фон слышу её возмущённое пыхтение.

Из лифта я выхожу первым, даже не взглянув на попутчицу. Но забыть о ней не получается, потому что, как только я подхожу к квартире, позади раздаётся возмущённый звонкий голос:

– Эй, а Вы куда намылились?

Это она мне, что ли? Оглянулся и – да, похоже, что мне. Глазищи синие и почему-то очень испуганные. Странно… когда я в последний раз обращал внимание на глаза девушек? Когда Ирка пыталась убедить меня, что верна до гробовой доски? И как только я тогда удержался, чтобы не забить её в эти самые доски. И кто это решил, что женщин бить нельзя? Тогда подобная мысль впервые пришла мне в голову. И ушла, к счастью.

Дверь квартиры захлопнулась, отрезая меня от синих глаз. Правильно – для таких нежных малышек я хреновый попутчик.

* * *

Геныч с Жекой подвалили спустя пару часов с тонной провизии.

– Да кто это будет есть, пацаны? Я ж тут один, – растерянно взираю, как Геныч выстраивает пирамиду из контейнеров с домашней едой.

– Мамуля приказала тебя откормить, а я всегда слушаюсь маму, ты же знаешь, – невозмутимо ответил друг.

– Макс, не страдай, мы поможем, – заверил Женёк. – Отличная хата у тебя, брат, а мне вот пока не светит здесь поселиться. Хоть самому в ипотеку влезай.

Это звучит странно, потому что отец Женьки – и есть тот самый застройщик, поднявший «Седьмое небо». Раньше я Жеку недолюбливал, считая зажравшимся мажором. Выбешивало и то, что мой лучший друг проводил с этим понторезом слишком много времени. Но миротворцу Генычу всё же удалось нас примирить, и Жека на деле оказался отличным парнем, ну а понты… – положение обязывает.

– Да тебе-то грех жаловаться – живёшь в центре и хата твоя ничем не хуже, – ответил я Женьку.

– А ты думаешь, ему здесь хата нужна? – ухмыльнулся Геныч, – он бы и в будке охранника поселился, лишь бы было откуда с подзорной трубой пасти за пентхаусом. Да, Жек?

– Да пошёл ты, придурок… к синим китам, – беззлобно огрызнулся Женёк.

– Но-но! Китов не трогать, нам на них ещё равняться! – хохотнул Геныч.

Да, сильно я, однако, выпал из жизни – мои друзья говорят по-русски, но я ни хрена их не понимаю.

– Так, давайте по порядку, зачем Женьку жить здесь и пасти за пентхаусом? – решил я хоть немного быть в теме.

– Эх, Максимушка, у него ж там нерастащимый лямур! Не баба, а дракон, но выглядит, правда, как мечта Господа. Отстал ты, брат, от жизни. Жек, а ну, покажи фотку нашему Незнайке.

Я, конечно, наслышан, что Женёк расстался со своей Викой, но о его новом увлечении услышал впервые.

– Думаю, не стоит, пока пацан с голодухи, а то слюной закапает, – мрачно заметил он, при этом ловко организовывая для нас вечернюю поляну.

– А вот это правильный подход, забота о друге – первее всего! – глубокомысленно заключил Геныч.

– Что-то много текста и никакой конкретики, – завёлся я. – Заинтриговал же, теперь колись давай.

– Не, я лучше покажу, чем расскажу, – Геныч ломанулся к окну в гостиной, увлекая меня за собой, и ткнул пальцем в стекло. – Вон, видишь теремок на крыше?