Воскрешенные - [17]

Сказав это, он сделал шаг прямо на меня и исчез.

3. Важнее всего

I

Кое-что от Дарха в моем доме, правда, осталось: связывающее волю ощущение обреченности. Должно было пройти долгое мгновение, прежде чем я смогла пробиться сквозь него и понять, что это всего лишь навязанное мне чувство.

Такими методами со мной еще никто не боролся.

Но это не значит, что ими меня можно победить.

Я поняла еще очень остро, что даже первый раунд пока не проиграла, но проиграю с секунды на секунду — если не попытаюсь спасти птицеящера и таким образом признаю могущество Дарха. Перебьется. Он вправе мстить мне, однако расплачиваться за свои грехи чужими жизнями я не намерена.

Мысленно чертыхаясь, я вцепилась в еще теплое искалеченное тельце…

Я действовала так, как привыкла за сотни раз исцелений, так, как получалось уже автоматически, но руки почему-то не нагревались, энергия не проникала в тело малыша, и его жизнь ускользала из моих пальцев…

«Включи сердце», — шепнул кто-то мне в ухо.

Взведенная неудачей, я чуть не заорала, что именно этим занимаюсь, но тут же поняла, что дух говорит о МОЕМ сердце. Вот зачем оно нужно!

Я мысленно сжала его, и оно сразу послушно забилось. Ладони наполнились целебным теплом, и сердце птицеящера, сначала слабо и прерывисто, забилось тоже. Одновременно стали восстанавливаться сожженные ткани, и вскоре его биение выровнялось.

Я не проиграла.

Теперь пора думать. Дарх подкинул мне много информации для этого.

Радовало только одно: за Командора бояться не стоит. Угробив Жадного Бога, он перестал быть любимой жертвой всех богов вообще. Больше никаких подлянок они ему не сделают.

Остальное не радовало. Дарх способен пробивать каналы в пространстве, значит — появляться и исчезать внезапно… Тут что-то не то. Каналы Острова контролируются Королевой и ее духами — его должны были заметить. Или Королева заодно с ним, что на нее не похоже, или… Точно! Он прошел через третий портал с монстриками! Скорее всего, он и был тем, который улетел в сторону океана. Конечно! Он пролетел вдоль скалистого берега, потом развернулся и заявился ко мне домой. Капитан-Командор говорил, что боги могут менять облик. Тогда и всю свору сюда согнал он, для прикрытия… Из-за его стремления встретиться со мной пострадали парни.

Дарх пользуется услугами духов. Они, невидимые, могут оказаться везде и тоже способны пробивать пространство. Мне надо точно выяснить, что это за сущности и научиться их видеть. По возможности — обезвреживать (подходящее слово, мне понравилось).

А пока мне лучше никак не выдавать самое важное, чем бы и кем бы оно ни было. Визиты к маме исключены.

Да, до смерти жилось легче…

В задумчивости я не заметила, как тело подопечного перестало принимать мою энергию, и опомнившийся птицеящер теперь жмурился, тихо млея от ласкового тепла. Похоже, его придется носить с собой — во всяком случае, до того момента, когда мы навсегда расстанемся. Найти бы что-нибудь, свободное от богов. Если только другая планета…

Кто-то остановился на пороге.

Кто-то, кого я могла узнать, не глядя. Даже спиной.

Потому что он был важнее всего.

II

Чтобы не встретиться с ним взглядом и не выдать себя, я слала излишне тщательно разглаживать крылья птицеящера.

Духи отлично разбираются в эмоциях и мгновенно все поймут — я сама приговорю его к смерти. Кажется, для всех, кто может видеть эмоции, я начинаю сиять в присутствии Германа. Как сдержать это сияние? Вроде бы, в какие-то моменты мысли о нем не доставляли мне удовольствия… Да, точно, я была на него обижена.

Надо срочно обидеться вновь. За что я раньше обижалась? За то, что он установил дистанцию между нами. Господи… Сейчас, когда исполняется моя единственная мечта, когда он сам ко мне пришел, я должна его оттолкнуть!

— Ася, — позвал он.

Закусив губу, я подняла на него глаза, стараясь смотреть мимо.

Ему и без этого было не очень уютно. Среди множества его талантов нет артистического, и, долгое время запрещая себе со мной общаться, ему было трудно изменить поведение.

— Я должен тебе кое-что объяснить, — так и не услышав ответа, начал он.

Когда непослушное сердце стукнуло мне в ухо, я поняла, что нужно сделать — остановить его, но спешке выбрала неудачный момент, и оно замерло, сжавшись.

— Не должен, — с усилием вдохнув, отрезала я.

Герман всматривался в мое лицо, не понимая, что делать дальше, а мне не хватало сил сказать единственное возможное сейчас слово — «уходи».

— Я хочу тебе кое-что объяснить, — с нажимом сказал он.

— Я не хочу слушать, — соврала я.

Ложь — это то, чего нет. Ей нельзя посмотреть в глаза. Но она способна причинить такую боль, которая ни одной правде не снилась. Такой вот парадокс.

Больше всего на свете мне хотелось услышать те несколько слов, что он собирался сказать. Я знала, какими они будут — мне говорили другие и собственная интуиция, но знание это ничего не значило. Только произнесение вслух, равносильное заклинанию, прогоняющему чары отчуждения, придало бы им силу бытия. Но от этого мое сердце дрогнет, его излучение станет неконтролируемым. И всё.

Пусть уж лучше будет жив. Хоть с Элей, зато жив.

— Что ты делаешь? — тихо спросил он.