Воскрешение - [5]

К сожалению, члены могущественного шеварийского клана не умели летать, обращаясь летучей мышью, да и скорость их бега не превышала рысь средненькой лошадки. Провести же еще один день на лоне природы, прячась в ветхой избушке, по пояс в воде под мостом или среди змей на дне лесного оврага, Фегустину не хотелось, а с другой стороны, его появление в людном месте под лучами утреннего солнца грозило бы множеством неприятных моментов. Нет, солнце не убило бы одного из Мартелов, а люди ни за что не признали бы в нем вампира, поскольку до сих пор пребывали в приятном для детей ночи заблуждении, что солнце мгновенно испепеляет проклятую плоть кровососов. Но вот его нежная кожа покрылась бы красными пятнами и огромными волдырями, весьма схожими с бубонами чумы. Люди боятся заразы: ни один трактирщик иль хозяин постоялого двора не пустил бы его на порог, а обезумевшая от страха перед страшной болезнью толпа закидала бы камнями да палками.

Вампир уже почти достиг опушки леса, как вдруг внезапно застыл на бегу и с опаской завертел головой, к чему-то принюхиваясь и присматриваясь. Сменившийся с юго-западного на южный ветер донес до чутких ноздрей кровососа едва ощутимый аромат, странность которого крылась в том, что за двести лет своей довольно бурной ночной жизни Фегустин его ни разу не встречал. Одно дело – почувствовать новый запашок в многолюдном трактире, где воздух буквально пропитан человеческими и винными зловониями, а амбре из топленого жира, прогорклого масла и слегка подгнившего мяса просто сводит с ума чувствительное ночное создание, и совсем другое – ощутить его здесь, посреди открытого поля.

Примерно с минуту Фегустин не двигался с места, пристально всматривался в простиравшуюся перед ним темноту и изо всех сил принюхивался, однако незнакомый запах уже больше не щекотал интенсивно шевелившиеся ноздри вампира, а его привычные к ночи глаза не видели ничего, кроме уродливых очертаний земляных бугров рытвин да кочек. В конце концов, решив, что объект, источавший новый аромат, удалился в противоположном направлении, а следовательно, неопасен, вампир продолжил путь к спящей неподалеку жертве, чье манящее, мерное дыхание уже достигало его чутких ушей.

Горожанка не зашла далеко в лес. Подложив под голову руки, она лежала на боку под одним из ближайших к полю деревцев. Едва приподнимающиеся при дыхании округлости ее форм несказанно порадовали глаз Фегустина, пробудив в нем не столь уж и забытое мужское начало. Вампир укрепился в своем намерении – сделать в процессе питания парочку небольших перерывов и несколько раз совместить приятное с очень приятным… Однако голод был куда сильнее похоти. Склонившись над жертвой, кровосос первым делом разорвал когтями ворот ее старого платья и жадно впился клыками в призывно пульсирующую артерию. Наконец-то Фегустин ощутил во рту приятный вкус крови. Он жадно высасывал из спящей глубоким сном и лишь томно стонущей женщины живительную влагу и боялся… боялся увлечься настолько, что не сможет вовремя остановиться. Но вот сладостный момент утоления первого голода наступил. Лат вспомнил, что он мужчина, поэтому оторвался от шеи и, быстро лизнув ранку языком, остановил на время кровотечение. Каждому известно, чтобы вино не выветрилось, кувшин в перерывах нужно закупоривать пробкой.

Еще более рьяно, чем ранее, довольно мурлыкающий что-то себе под нос вампир принялся рвать острыми когтями старенькое платье, правда, на этот раз страдал не ворот, а подол. Фегустин уже почти достиг цели. Его похотливому взору предстали обворожительные, стройные женские ножки, но тут произошло неожиданное: в ноздри кровососа ударил все тот же незнакомый аромат, но на этот раз он был необычайно сильным, резким и раздражающим. Источник запаха находился где-то поблизости, чутье кровососа мгновенно просигнализировало об опасности.

Вампир молниеносно вскочил и в развороте на сто восемьдесят градусов, еще до того как угрожающе зашипеть, полоснул наотмашь когтями правой руки у себя за спиной, ведь именно оттуда исходил неприятный, быстро приближающийся аромат; именно там, по расчету опытного кровососа, должен был находиться как-то незаметно подкравшийся вплотную враг. Однако когти полоснули пустоту вместо шеи. На долю секунды Фегустин замер в растерянности, а уже в следующий миг земля возле ног вампира зашевелилась и поднялась, приняв очертания стоящей на четвереньках человеческой фигуры. Враг подкрался ползком, на это кровосос никак не рассчитывал.

Два мощных и резких удара одновременно обрушились на ноги вампира ниже колен. Враг ударил умело, ребрами обеих ладоней под основание икроножных мышц. Испустив неестественный пищащий звук, означавший не только боль, но и наивысшую степень удивления, Фегустин упал на спину и повалился назад поперек мягкого тела пребывавшей в дурманном сне жертвы.

Быстро задергав руками, вампир тут же попытался подняться на колени, но враг не терял времени даром, навалился на него и плотно прижал к земле извивающегося, словно змея, кровососа. Фегустин почувствовал, как стальные оковы цепких пальцев пережали его кисти. Укусить противника вампиру не удавалось, поскольку его широко раскрытые челюсти намертво зафиксировала острая и крепкая кость чужого плеча. Кровосос дергался, пытался освободиться из захвата, но ничего сделать не мог, противник хоть и был слабее, хоть наверняка и уступал ему по быстроте, но обладал силой, достаточной, чтобы удержать вампира в таком неудобном для него положении. Тело Фегустина продолжало борьбу, а в голове блуждали тревожные мысли. Напавший на него не был членом враждебного клана, не принадлежал к оборотням иль иным существам, называемым людьми нежитью, но и человеком его было не назвать. Кровь, быстро бегущая по его напрягшемуся, как струна, телу, источала тот самый специфический аромат, что Лат почувствовал еще в поле. С ужасом вампир понял, что это запах смерти! Кровь, неестественно быстро бежавшая по артериям и венам врага, была мертва, не обладала жизненной силой, но что-то заставляло ее циркулировать по телу, которое просто не могло жить, которое уже давненько должно было лежать в земле и мирно гнить…