Воскрешение вампира - [40]

Это была карта вампиров. Алекс вспомнил фразу, которую часто слышал в Полидориуме: «Так бывает».

Он протянул руку и коснулся Атлантического океана.

Алекс слегка усмехнулся, когда тот вдруг оказался мокрым на ощупь. И тут в комнате сработала сигнализация. Алекс набросил покрывало обратно на глобус вампиров и кинулся к двери. Секунда — и он уже в коридоре.

Дверь закрылась за ним и вновь обрела невинный, ничем не примечательный вид. Именно так она и выглядела до того, как Алекс в нее вошел. Дверь как дверь, ничего особенного.

Секунду он осматривался — теперь по коридору проходило не так много вампиров. Здесь вой сигнализации не был слышен. Алекс продолжал двигаться.

Дальше по коридору была доска объявлений. Он ненадолго задержался, пробегая глазами приглашения на музыкальные репетиции и объявления о поиске соседа (строго некурящего). Лицом к стене он явно привлекал меньше внимания.

Сбоку на доске был календарь со списком текущих событий, и Алекс прочитал его про себя.

И прочел кое-что, что наполнило его ужасом:

«Сегодня в полночь. Жертвоприношение замочной скважине. Зал в подземелье. Вход свободный».

«Жертвоприношение замочной скважине?»

«Замочная скважина?»

Его ум бешено работал. Ведь об этом говорил Сид, рассказывая, что писала Мэри Шелли в своем предисловии к «Франкенштейну»! Об истории, которую она сочинила за Полидори, о леди, наказанной за то, что та подглядывала в замочную скважину… Сид еще говорил, она сделала это нарочно, ведь на самом деле Полидори писал о Байроне! Алекс покачал головой — что толку от гарнитуры, если по ней нельзя поговорить с Сидом. Слишком много совпадений. Неужели в предисловии Шелли скрывалась подсказка? Возможно ли такое?

Алекс бросил взгляд на часы: одиннадцать сорок две.

Пора было двигаться.

На доске объявлений, в углу, он отыскал схему кампуса. Аудитория в подземелье. Он определил свое положение на карте и направился в глубь замка той же дорогой, какой пришел сюда.

Алекс шел настолько быстро, насколько осмеливался — через пустые залы, мимо комнаты с золотыми картами и кафе — и наконец оказался в более старой и темной части замка. Плитка, покрывавшая стены в новых помещениях, уступила место грубому необработанному камню.

Алекс влился в поток вампиров, устремившихся в одном направлении. Вместе с ними он вошел в открытую дверь, которая вела на винтовую лестницу, и спустился на несколько пролетов. Никто не обратил на него внимания, и через несколько секунд он понял почему.

Когда Алекс добрался до центрального входа в зал, куда вливался поток вампиров, он ощутил, как падает температура.

Он молча вошел в зрительный зал, заполненный до отказа, тихо пробрался мимо рядов кресел — во всех расположились вампиры.

Перед зрительным залом возвышалось подобие сцены — настоящая ледяная башня с плоской площадкой наверху. На площадке было возвышение, напоминавшее ледяное надгробие в десять футов высотой. За сценой был занавес.

В центре возвышения была вырезана арка в форме замочной скважины — и в арке стоял Айсмейкер собственной персоной.

Алекс вжался в стену.

Мерцали огни.

— Дети мои, ответьте, что вами движет? — раздался голос Айсмейкера.

— Жажда вечной жизни, — отозвалась толпа.

— Пришло время новых свершений, — продолжал глава клана, — настал час обратиться к богине-демону, Немезиде, и молить о воскрешении нашей королевы. Итак, все готово.

Он поднял свиток. Алекс смотрел во все глаза: что это за резная фигура венчает посох? Голова лисы?

— Через несколько минут, — Айсмейкер взглянул на часы, которые показывали без десяти минут полночь, — когда настанет время Рождества Богородицы, как сказали бы смертные, мы призовем ее и совершим жертвоприношение, — выразительным жестом он указал на занавес.

Толпа одобрительно взревела.

Среди пленников в кафе Минхи и Пола не было. Вероятно, они должны были стать главным блюдом здесь — и, значит, могли быть за кулисами уже сейчас.

Алекс начал продвигаться вдоль стены.

Глава 20

Минхи проснулась в темноте. Она понятия не имела, сколько сейчас времени. Первые несколько часов своего плена она сначала боролась, затем умоляла и кричала. А потом наступило состояние абсолютного покоя и отрешенности. И с этого момента она просто сидела в клетке, наблюдая и ожидая.

Сейчас ей было слышно, что в большом зале снова собралась толпа — и снова говорит он. От сцены их отделял тяжелый плотный занавес, как будто ей и Полу предстояло появиться под шквал аплодисментов.

Минхи не принимала свою судьбу. Она принимала лишь тот факт, что прямо сейчас у нее недоставало средств что-либо изменить. Судьба вовсе не была предопределена.

Пол тоже проснулся и, привалившись к прутьям клетки спиной, пытался таким образом их сломать или хотя бы прогнуть.

— Ты что, и правда опять пытаешься это сделать? — спросила Минхи.

Пол без сил опустился на пол:

— Но должен же я делать хоть что-то?

— У нас еще будет возможность что-то сделать, — сказала Минхи, — но для этого нужно подождать, пока обстоятельства изменятся.

— Что ты имеешь в виду — «изменятся»?

— Прислушайся, — сказала она. Слышалась чья-то речь, одобрительный гул толпы, где-то явно происходило собрание. — Они в любом случае не собираются держать нас здесь вечно. Рано или поздно они отведут нас куда-то еще.