Воскресение Петрова - [11]

Они с Виктором подошли к остановке. На остановке никого не было. Виктор закурил и стоял молча, пуская дым вверх.

- Да ты иди, я сам доберусь - сказал Петров, хотя, если говорить честно, он вовсе не желал, чтобы Виктор уходил. Улица была пустынна, район незнакомый - ВЕЛО ли что... А кроме того, Петрову все же хотелось что-то возразить, найти аргументы за то, что все не так безнадежно, но ничего путного в голову не приходило. Наверное потому, что он, Петров, не экономист. Был бы экономист, он бы нашелся, что ответить.

Автобуса все не было, а Петров все пережевывал тезисы Виктора, и чем больше он их жевал, тем отчетливее понимал, что экономическая наука тут непричем. Она начинается позже, когда установлены постулаты, описывающие свойства экономических субъектов, А уже потом из этих постулатов можно выводить теоремы и их следствия. Петров когда-то читал Маркса - там все было по порядку. Сначала постулаты, обоснованные с житейской точки зрения, то есть с позиций здравого смысл а, а уже потом труд, продукт, рента, кризисы... И дальше - политика. А у нас? Сначала политика, а из нее - все, что душе угодно. Хочешь - коллективизация, хочешь - индустриализация, а хочешь - тридцать седьмой год, и концы в воду!

"Интересно, - подумал Петров, - а у нас они есть, эти самые экономические субъекты? И кто они такие? Но уж я-то не субъект - это точно!"

И вот тут он разозлился. Почему-то. И неизвестно, на кого. Это было что-то новое, Петров стоял, подпирал стойку навеса, и его просто трясло от злости. На все подряд. На то, что не едет автобус, на бюрократов, сидящих в конторах и высасывающих из пальца планы и валы, на все эти дурацкие правила, по которым он жил до сих пор, и которые не давали жить его однофамильцу. Он был зол и на самого себя за то, что дожил почти до тридцати лет и ни разу ни у кого не спросил, почему все так по идиотски устроено, что никто никого ни о чем не спрашивает, а тем временем это все течет неизвестно куда и неизвестно зачем...

Автобуса все не было. Вполне возможно, что его не было случайно, но Петрову все больше и больше казалось, что его нет в плановом порядке. Кто-то где-то решил, что сегодня автобус ехать не должен. Почему? Это не известно. И не очень важно. Если есть план, то объяснений не требуется. План надо выполнять - расходитесь граждане, не заслоняйте другим светлые перспективы! Точно так же, если положено платить оклад, то его нужно платить. Потому, что есть фонд заработной платы, и его нужно израсходовать. Деньги отпущены и должны быть истрачены до последней копейки. Запущен некий механизм, в котором тормоза не предусмотрены. И теперь никто, даже сам генеральный секретарь не может его остановить. Механизм стал умнее своих творцов, он самоусовершенствовался, проэволюционировал, и люди над ним больше не властны!

Петров подумал, что еще немного, и он сойдет с ума.

"Все, - подумал он, - теперь все. Либо автобус приедет, либо нет. Если приедет, значит я еще что-то могу. Вот здесь, на этой самой остановке, я должен показать этому скотскому механизму, что я плевать на него хотел!"

И тут появился автобус. Он надвигался как огромная свинья, урча и хрюкая от удовольствия. Как же. от него, зависело будущее мира!

Петров поднял руку.

Но автобус не остановился. Он был загружен под завязку и проскочил остановку на полном ходу, даже не заметив, что там стоит какой-то Петров со своими мыслями.

Петров погрозил ему вслед кулаком. Он понял, что вот как раз этот-то автобус и запланирован, но не запланирована его, Петрова, посадка. И теперь, чтобы хоть как-то остаться человеком, он должен сам что-то предпринять.

"А что я могу сделать? - подумал Петров обреченно. Ждать следующего? А если и он не запланирован? Что, так и подохну на этой остановке?.."

Он вдруг сорвался с места и бросился вслед за автобусом.

- Ты, куда? - крикнул Виктор и побежал следом. Петров на ходу оглянулся.

- Все, все.., уходи домой.., я доберусь!

Но Виктор его таки догнал.

- Ты что, очумел? Куда бежишь? - произнес он, с трудом переводя дыхание.

Петров стащил плащ, скомкал его и сунул под мышку.

- Все нормально, - сказал он. - Ты меня не провожай. Мне надо самому... Иначе эта канитель никогда не кончится.

- Какая канитель?!

- А вот вся эта. Пока каждый из нас не начнет ходить своими ножками, а будет стоять на своей остановке и проклинать расписание, все это будет продолжаться. Так что, бывай здоров.

- А-а... Ну, да. Понял, - Виктор улыбнулся. - Это ты верно заметил. Тогда что же.., бывай. Заходи. Адрес запомнил?

- Найду.

- Ну, пока.

- Пока. И они разошлись в разные стороны.

----

На следующий день Петров явился на работу, и только тут вспомнил, что забыл в гостях портфель. Нужно было печатать новые листинги. Петров это сделал, вернулся на рабочее место и углубился в изучение программы.

Очень скоро он понял, в чем дело. Отрицательные зарплаты явились следствием отрицательных премий. Последние же возникли при помощи алгоритма, заложенного в программу, путем вычитания из фонда заработной платы крупной суммы штрафов за недопоставку и невыполнение договоров, а также сумм, пошедших на переплату за сверхурочные работы. В деле фигурировали также какие-то неведомые проценты за просроченный кредит и еще какие-то уже совершенно зубодробительные бухгалтерские штучки. В результате, чисто формально, премиальный фонд стал отрицательным. Петров, разумеется, во всей этой кухне ни бельмеса не понимал, но сам алгоритм сведения баланса знал почти наизусть. Ввод в строй его программы был приурочен к грандиозной кампании по переводу предприятия на хозрасчет, и когда бухгалтерия в муках рождала данный алгоритм, она и понятия не имела, на что он способен в благоприятной ситуации. Премия делилась стандартно: пропорционально окладам, но для простых смертных существовали кое-какие ограничения, а для некоторой категории лиц ( включающей, между прочим, и директора) такие ограничения отсутствовали. И вот - кода! Отдельные премии превысили оклад, а поскольку были со знаком минус, результаты работы алгоритма проявились, как говорив Поэт, весомо, грубо и зримо.