Восковое яблоко - [21]

Но Дженнингзу было тридцать два года. Дьюи значительно старше.

Оставался Фил Роше. Его болезнь коренилась в комплексе неполноценности, не столько врожденном, сколько приобретенном, который усугублялся дефектом, возникшим в результате болезни, перенесенной в детстве. Усохшая левая рука Фила с крошечной бесполезной кистью не достигала даже талии.

У Дьюи не было искалеченной руки.

Что-то не сходилось. Я озадаченно рассматривал свои списки, снова и снова отмечая в них всех мужчин, но каждый раз результат выходил тот же самый. Я никого не упустил, все двадцать два имени были написаны черным по белому, из этих двадцати двух человек я не встречался только с четырьмя мужчинами, но было абсолютно невозможно — просто физически невозможно, — чтобы Дьюи оказался одним из них.

Кто же, черт возьми, этот Дьюи?

Глава 8

Когда я вошел не постучавшись, Камерон и Фредерикс все еще продолжали препираться. Оба посмотрели на меня с раздражением, но мне было наплевать. Поскольку все это длилось уже не менее получаса и на физиономиях у них сохранялось то же самое выражение, не было смысла проявлять вежливость и дожидаться, пока они закончат.

— Тобин, — сказал Камерон запальчивым и совсем не свойственным ему тоном, — мы в самом разгаре обсуждения…

— Вы сможете уладить это позднее, — ответил я. — По-моему, у меня есть нечто важное.

Фредерикс холодно произнес:

— Тобин, когда вы уходили, то предложили подождать в своей комнате, пока мы не решим, что будет лучше…

— Я устал от вас, Фредерикс, — огрызнулся я. — Вы не сможете заткнуть мне рот, а если вы не станете вести себя осмотрительнее, то я заткну ваш. Поэтому сядьте и помолчите хотя бы одну минуту.

Фредерикс был так ошеломлен моей наглостью, что замолчал, а я повернулся к Камерону и спросил:

— Помните, я говорил о постояльце по имени Дьюи, которого я встретил прошлой ночью? Точнее, сегодня утром.

Фредерикс в замешательстве смотрел на меня, все еще стараясь придумать, что бы такое сказать, поэтому у Камерона была возможность ответить на мой вопрос, что он и сделал, правда, довольно нелюбезно:

— Я помню этот разговор. Я также помню, как ответил вам, что понятия не имею, о ком из постояльцев идет речь. Я и сейчас этого не знаю. Если вам хочется выяснить, кто он…

— Он никто, — перебил его я.

Я понимал, что Камерон пребывает в мрачном настроении из-за Фредерикса, и не обижался на него.

Камерон закрыл рот и с удивлением посмотрел на меня. У Фредерикса был такой вид, будто он собирался сыграть роль человека, которому все надоело, и сойти со сцены.

— У вас здесь сейчас живут десять мужчин, — продолжал я, — но Дьюи не может быть ни одним из них. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Нет, — признался Камерон.

А Фредерикс, небрежно улыбнувшись, произнес:

— Тобин, вы ведь не станете выдумывать еще одну таинственную историю, чтобы укрепить ваше положение здесь?

Я смотрел только на Камерона:

— Он идиот, но вы-то нет! Во-первых, вы знаете, что я не хотел браться за эту работу. Кроме того, я говорил вам о Дьюи еще до того, как возник вопрос о моем пребывании здесь. Уберусь я отсюда или нет, факт остается фактом: сегодня в пять утра я встретил в коридоре второго этажа человека, который не является одним из вас двоих или кем-то из десяти живущих здесь мужчин, но который хорошо знает этот дом. Он отвел меня на кухню и приготовил мне завтрак, он рассказал, что любит встречать приезжающих сюда новичков и болтать с ними. Он поведал мне историю «Мидуэя» и сказал, что его зовут Дьюи. Если он не один из вас и не постоялец, то кто же он тогда?

Все это время Камерон стоял чуть подавшись вперед и опираясь кулаками о крышку стола. Теперь он медленно опустился в кресло, а Фредерикс продолжал таращиться на нас обоих, пытаясь решить, верить нам или нет.

— Я не знаю, кто он, — задумчиво проговорил Камерон. — И понятия не имею, кем он может быть.

— Вы пытаетесь внушить нам, — вмешался Фредерикс, — что вчера ночью кто-то зашел в это здание и бродил по коридорам, притворясь постояльцем?

— Вовсе нет. Он не зашел сюда вчера ночью, он тут живет.

Раздраженно махнув рукой, Фредерикс повернулся к Камерону:

— Он несет чушь!

— Вы только что сказали, что он не постоялец. Теперь вы говорите, что он тут живет, — недоуменно обратился ко мне Камерон.

— И то и другое верно, — отозвался я. — Где-то в этом доме у вас поселился «заяц». Я не знаю, кто он, и не могу сказать, несет ли он ответственность за эти несчастные случаи, но уверен, что он живет здесь нелегально.

— Это невозможно, — заявил Фредерикс.

— Это фантастика, Тобин. — Камерон по-прежнему мне не верил. — Вы уверены, что этот человек не забрел сюда с улицы?

— На нем был кардиган, рабочие брюки и стоптанные тапочки — такую одежду обычно носят дома. Но гораздо важнее то, что он хорошо ориентируется в этом здании. Дьюи знает его досконально: он проводил меня на кухню и отыскал ее без труда. И шел он туда кратчайшим путем. Он не раз готовил на этой кухне: было видно, что он чувствует себя там совершенно уверенно. Он открывал нужные дверцы, доставая тарелки, кофе и все прочее. Он говорил о «Мидуэе», его прошлом и людях, которые здесь живут. Он знает «Мидуэй» так же хорошо, как и каждый из вас. Он объяснил мне, что любит знакомиться с новичками и рассказывать им об этом заведении.