Восхождение Рэнсом-сити - [89]

Меня вывели из автомобиля и по бетонной площади провели к башне мистера Бакстера, а затем мы вошли в нее через черный ход и оказались в длинном, освещенном электрическими лампочками коридоре из гладкого камня, в конце которого располагалось около дюжины богато украшенных медных дверей, на каждой из которых значился номер.

Это был первый раз, когда я ехал на лифте.

Разумеется, не было ничего удивительного в том, что башня мистера Бакстера так хорошо оснащена. Как известно, мистер Альфред Бакстер заработал первое состояние именно на лифтах, когда ему было всего двадцать пять лет. Благодаря этому хитроумному изобретению стали возможны небоскребы Джаспера, Гибсона и Джунипера, что привело к расцвету торговли. Все это в своей «Автобиографии» мистер Бакстер называет «завоевание неба».

Мы зашли в последний лифт. Внутри он был весь из красной кожи, полированного дерева и позолоченных и металлических деталей. На потолке висела яркая электрическая лампа. Движение лифта в сравнении с автомобильным было мягким и плавным.

Я догадался, что мы едем в частном лифте мистера Бакстера, так как он ни разу не остановился по пути на самый верхний этаж. Сколько раз за все эти годы я мечтал о том, чтобы проехаться на этом лифте! Но в моих мечтах не было мистера Шелби, мистера Гейтса двух его хмурых помощников, придерживавших дубинки и не скрывающих рвения меня поколотить.

Аделу оставили в театре. Я был рад и не рад тому, что ее здесь не было. Как и мистера Куонтрилла. По нему я совсем не скучал.

Когда лифт двинулся вверх, в голове и ногах я почувствовал нечто странное, что невозможно описать человеку, не ездившему в лифте.

Мистер Гейтс зажег сигарету. Мистер Шелби неодобрительно покачал головой.

Двери лифта открылись, и мистер Гейтс вытолкнул меня наружу.

* * *

Как мне описать мистера Альфреда Бакстера? Во-первых, он действительно существовал, что само по себе было для меня несколько неожиданно – иногда я подозревал, что это лишь имя. Телесного в мистере Бекстере было немного, но это все же лучше, чем ничего.

Войдя, сначала вы видели только его кабинет – просторное помещение с высокими потолками и завешанными окнами, книжными полками и несколькими письменными столами, на одном из которых стояла необычных размеров пишущая машинка. На другом, как я позднее узнал, стояло телеграфное устройство. Из одного угла кабинета на серые плиты пола падал электрический свет, делавший тени длинными и черными. В двух углах стояло двое юнцов в белых рубашках, аж дрожавших от желания услужить. Я таких сразу распознаю и не обращаю на них внимания. В последнем углу у кожаного кресла стоял человек в черном костюме с коротко стриженными черными волосами. Сначала я решил, что это мистер Бакстер, но, разумеется, он был слишком молод. Мистеру Альфреду Бакстеру должно было быть не меньше восьмидесяти.

Сам мистер Бакстер сидел в кожаном кресле. Он пошевелился, и я вздрогнул от неожиданности, тут же почувствовав, как напрягся детектив Гейтс.

Из-под одеяла показалась худая рука мистера Бакстера – не затем, чтобы поманить меня к себе или как-то иначе засвидетельствовать свое почтение, а чтобы прижать к губам насадку небольшого металлического баллона, из которого он что-то вдыхал. Старик откашлялся.

Человек в черном костюме с ним рядом сказал:

– Рэнсом здесь.

Он говорил с сильным акцентом офицера Линии.

Брови мистера Бакстера дернулись.

Гейтс толкнул меня вперед.

– Рэнсом, – почти неслышно проговорил мистер Бакстер. – Рэнсом.

– Человек, заявивший, что создал Процесс, производящий свободную энергию, мистер Бакстер, – объяснил Шелби. – Который украл у…

– Да, да. Я знаю, знаю, кто он. Что ж, дай-ка посмотрю на тебя. Посмотрю на вора.

– Я не вор.

– Конечно же вор, сынок. Та штука – моя собственность, у меня и документ на нее есть, правда, Шелби? А, Уотт?

Шелби пробормотал что-то подобострастное в знак согласия. Линейный кивнул, не сводя с меня глаз. Я решил, что это и есть Уотт.

– Я ничего вам не скажу о Джоне Кридмуре, – заявил я, – ни о Лив, ни о чем другом – я, как и вы, знаю о них только то, что читал в газетах. Я…

– Поздновато уже, сынок. А, Уотт? Поздновато. Карты раскрыты, секрет уже не секрет. Деловые отношения не повернуть вспять. В делах нужно не горевать, а бить в ответ сильнее. Конкурировать. Поэтому ты и здесь, сынок.

– Я свободный человек, мистер Бакстер, и Процесс принадлежит мне. Я могу делать что хочу и где захочу. Когда-то я мечтал работать вместе с вами. Теперь это в прошлом. Может, у вас и есть деньги, но у меня есть правда. Я намерен отстаивать свои права и доведу дело до суда, если потребуется.

Гейтс рассмеялся. Никто больше не смеялся до тех пор, пока не засмеялся мистер Бакстер, после чего к нему присоединились все, кроме линейного.

Шелби перестал смеяться и притворился, что старательно вытирает выступившие на глазах слезы.

– Позвольте кое-что прояснить, мистер Рэнсом, – сказал Шелби. – Если дело дойдет до суда, будет не важно, кто изобрел Аппарат. На момент, когда вы… мм… вступили в пользование этим механизмом, вы жили в городе Восточный… мм… Конлан, верно? И насколько мне известно, вы, как и ваша семья, были в долгу у властей этого города, а именно корпорации «Северный свет», принадлежащей, разумеется, Тресту Бакстера. Соответственно, если встанет вопрос об авторстве, вы обнаружите, что право собственности на подобные устройства безоговорочно принадлежит Тресту. Более того, скрывшись из Конлана и не рассчитавшись по долгам, вы нанесли Тресту явный ущерб, который…