Восхождение Рэнсом-сити - [26]

– Корпорация «Северный свет» полностью обеспечила нас полгода назад, – сказал владелец салуна. – Дрейфус теперь никогда не спит. В свете этих ламп люди внизу мне и правда виделись какими-то маниакальными, бессонными и дергаными.

– Я знаю о корпорации «Северный свет», – сказал я. – И знаю, что они делают. Продажнее их не найти в целом свете. Они высосут из вас всю кровь и разорят. Сколько они с вас взяли? Они говорят, что работают в Тригороде, но имейте в виду, это ложь – они лишь прикрытие для Линии, со всеми вытекающими последствиями. То, что предлагаю я, сэр, не имеет с этим ничего общего. Во-первых…

Мужчина окинул взглядом город и пожал плечами:

– Я не слишком разбираюсь в политике, профессор. Но я вижу, когда что-то работает.

И он ушел, оставив меня в одиночестве. Внизу, на улице, я увидел мистера Карвера, который скручивал сигарету, облокотившись на фонарный столб. Наши глаза встретились, и мы оба пожали плечами.

То же самое случилось в Тэтчере и Форде. В Тэтчере мои обвинения в адрес корпорации «Северный свет» были подслушаны, и со мной на улицу вышли несколько мужчин. Вечер еще не наступил, но, когда мы приехали в Тэтчер, год подходил к концу, и, когда дуговая лампа над салуном неожиданно мигнула и погасла, мы оказались в темноте. Один из мужчин выхватил у меня из рук шляпу, а другой толкнул меня, сжал руку и сказал, что если я буду и дальше сеять слухи, то пожалею об этом. Возможно, я ответил менее вежливо, чем следовало бы, и завязалась потасовка. Мне разбили нос и поставили меня на колени, и, по правде сказать, я уже начинал жалеть о своей инициативе.

Мои обидчики испарились, стоило зажечься свету. Несколько минут спустя по пути в салун мимо прошел старик Харпер и увидел, как я чищу шляпу от грязи.

– У меня больше врагов, чем я того заслуживаю, – вздохнул я. – Я сражаюсь с миром один на один и часто проигрываю. На кону грядущий век. Времени почти не осталось, а мой оптимизм терпит серьезные потери.

– Да? – Старик хмыкнул. – Я тоже когда-то был молод. – И оттолкнув меня, он вошел в салун.

III. Политика и религия

Я стараюсь ни с кем не говорить о политике и религии. Это золотое правило человека, который путешествует в чужой стране, ведет дела с незнакомцами или едет в гости к родственникам. Литтл-Уотер был городом Линии, Мансель – Стволов, а Слейт – поделен поровну, и один лишь завтрак в том или ином заведении влек за собой последствия, которые я был не в силах постичь. Лагеря противников располагались по всей длине Золотой реки и в тени Опаловых гор, а над головой, словно ястребы, пролетали их винтолеты. В Стоун-Хилле поднимались палатки для собраний улыбчивых, в Далтоне – для верующих в Серебряный Град, в Хонноте – для тех, кто почитал Мирового Змея. К югу от Далтона мы, должно быть, слишком приблизились к поселению Племени или как-то еще нарушили их законы. Кто-то обстреливал нас камнями с одного из скалистых холмов до тех пор, пока мы не убрались оттуда так быстро, как только позволяли лошади.

В Мэттистауне мы обедали в гостинице, владельцы которой оказались суровыми стариками, бывшими солдатами Республики Красной Долины – это можно было понять по реликвиям этого злосчастного движения, которыми были увешаны стены: рваным флагам, потертым медалям и по всему прочему в том же духе. Я не знал, куда смотреть и как выражать свое почтение, чтобы никого не оскорбить. В Кукри один и тот же агент Стволов, лихой разбойник Джим Дарк, семь раз грабил один и тот же банк. Он грабил его каждый раз, как бывал в городе по делам, как странствующий торговец, навещающий одну и ту же женщину, и в конце концов начал позировать перед фотографами. Кукри теперь делал больше денег на сувенирах, чем на банковских операциях. Все вокруг, не переставая, говорили о Джиме Дарке, и старик Харпер, страшно перепугавшись, заставил нас ехать дальше.

В Руре, Талле и Карнапе жители со смешанными чувствами упоминали слухи о том, что кто-то вырезал ближайшие свободные поселения холмовиков. Свидетельства очевидцев не слишком отличались от увиденного нами рядом с Кенауком. Никто не знал, чьих рук это дело, но в Карнапе я слышал о появившемся в городе человеке в дурно пахнущей медвежьей шкуре, накинутой поверх серого солдатского мундира и грязных бриджей. У него были неопрятная дикарская борода и ремень, в который были вплетены клоки сухих черных волос и больше дюжины костяшек пальцев холмовиков. За спиной у него висело первоклассное ружье, которое в руках такого человека могло значить только одно. Ростом он был почти девять футов, с ним были две гончие, неотличимые от волков. Сидя за стойкой, он проглотил столько сосисок и выпил столько кофе, что могло бы хватить на десять человек, а затем удалился, не заплатив и не произнеся ни единого слова, кроме «Кнолл» – возможно, так его звали, а может быть, нет.

Эта история невероятно напугала старика Харпера. Она напугала и меня, хотя я не мог сказать почему. Я не любил агентов Стволов, но, кажется, ничем их не разозлил.

Я часто упоминаю Стволов и Линию. Возможно, в грядущем веке вы уже о них забудете. Что ж, я оптимист. Рэнсом-сити будет от них свободен, если я смогу на это повлиять. Мы возведем новый город, где ничто не будет напоминать о прошлом.