Восхождение на Холм Славы - [3]

— Понятно. Не буду уподобляться. Если бы хорошо знал физику, то, наверное, тоже попал бы в институт. Я же остался в колхозе: кто-то должен пасти скот! Отцу одному трудно.

— Вы правильно поступили. Ну а если хотите учиться, то это ведь никогда не поздно. Границу знаете, любите, как догадываюсь. Хотите, направим вас в училище?

— А меня примут?

— Разумеется. Курсант!.. Звучит, а? Если бы ваша Фатима знала, что вы — отличник боевой и политической подготовки, то писала б чаще.

— Оптимист вы, товарищ лейтенант. Кстати, ее зовут Ирина.

— Тем более. Девушка с таким красивым именем должна обладать понятием.

— Если не секрет, товарищ лейтенант, а как зовут вашу Фатиму?

— Катя работает техником в телевизионном объединении «Электрон».

— А почему она не приезжает к вам?

— Озабочена выпуском продукции. Стране нужно больше цветных телевизоров.

— Я так и понял, — усмехнулся Фазилов.

— Ну а если поняли, то не задавайте глупых вопросов...

Этот занятный чернявый парень нравился Овчинникову. Лейтенант ценил в нем лукавинку, аккуратность во всем, исполнительность. Фазилов был физически крепким и сильным. Не сразу об этом узнали. Но вот прошлой осенью прилетел на заставу шеф — артист цирка, известный борец. Он приглашал желающих померяться силой и в коротких поединках неизменно выходил победителем. Представление проходило на открытом воздухе, на спортивной площадке. Вышел Фазилов. Как-то бочком, стеснительно. И ростом особым не отличался, худощавый, лицо узкое, глаза большие, на губах улыбочка. Не прошло и трех минут, как знаменитый борец растянулся на ковре, а сержант уперся ему коленом в грудь. Борец, потерпев поражение, не смутился, а словно бы обрадовался.

— В нашем цирке вам бы цены не было! — воскликнул он. — Милости прошу после демобилизации. Вы берете силой, а нужна техника. Во всяком деле обязательно нужна техника. Я вас обучу...

— Чудак-человек, — говорил Фазилов друзьям, посмеиваясь. — Какой из меня циркач? А поборол я его потому, что знаю один наш прием, — ведь с ним боролся, как с быком... А он даже не замечал. Техника... У каждого своя техника. У нас есть пословица: воспитанный отцом будет делать стрелы, воспитанный матерью — кроить халаты. Я хочу делать стрелы.

В душе Овчинников одобрял слова сержанта. В пограничной службе есть свой высокий артистизм: выдержка, знание психологии нарушителя, умение быть внешне бесстрастным. Да мало ли что требуется еще от пограничника! И конечно же, едва ли не в первую голову — физическая выносливость.

Овчинников сам был сильным, выносливым и ценил эти качества в других. Быть слабосильным, безвольным, несобранным ему казалось унизительным для мужского достоинства. Запомнились стихи, вычитанные в старой книжке о полярниках, которые стали как бы своеобразным девизом:

Бороться, бороться,

Хоть нет на победу надежды, —

Что может быть в жизни

Прекраснее этой игры?..

Ему нравилась эта прекрасная игра, хотя никому никогда не раскрывался. Даже Кате.

Познакомились они еще в Свердловске — оба работали в одном цехе на Уралмаше. Потом она уехала с родителями во Львов, окончила техникум. Он поступил в пограничное училище. Переписывались. Переписка тянулась несколько лет и стала как бы привычкой. Он расписывал красоты жизни в горной пустыне, дикость и своеобразие природы, особенности жизни в небольшом коллективе пограничников, романтику пограничного бытия — писал о том, что близко и дорого ему самому, так как не мыслил ничего другого. Сделал ей предложение: мол, приеду — увезу на заставу!

Она ответила коротко: приезжай, разберемся... Он не знал, как истолковывать эти слова. Раз приглашает, надо спешить...

Но прекрасный, как мираж, город словно бы что-то надломил у него в груди, не мог предполагать, что этот древний город так великолепен. Ему даже стало казаться, что именно в таких городах люди живут полнокровной жизнью. Мечты их широки, жизнь многообразна, и, конечно же, они никогда даже не вспоминают о тех, кто оберегает их покой.

Фрезеровщик Андрей Овчинников, работая на знаменитом Уралмаше, мог тогда выбрать себе другую судьбу: скажем, поступить в Уральский политехнический институт в Свердловске. Мог бы... Однажды в здании заводоуправления Уралмаша Овчинников, спутав двери, по ошибке попал в комнату, о которой знал понаслышке, но ни разу здесь не бывал. На стене увидел мемориальную доску: «В этой комнате в 1935—1936 гг. работал отважный партизан-разведчик Герой Советского Союза Кузнецов Николай Иванович». Овчинников огляделся по сторонам: стенды, рабочий стол. Его рабочий стол... Прежде Овчинников слышал, что прославленный разведчик до войны работал на их заводе. Но это как-то проходило мимо сознания. А теперь Овчинников очутился в комнате, где работал Кузнецов. Он был тогда расцеховщиком в бюро технического контроля конструкторского отдела, учился на заочном отделении Уральского политехнического (в то время он назывался индустриальным) института, куда собирался поступить и Овчинников. Обыкновенный деревенский парень, родился в уральской деревушке Зырянке. Овчинникова поразило, что настоящее имя разведчика было не Николай, а Никанор. Никанор... Чем-то народным веяло от этого имени. Никанор Иванович... Ника... Вот он — студент Тюменского сельскохозяйственного техникума, студент Талицкого лесного техникума. Уже в те годы — что-то твердое в лице, волевая складка губ. Кем осознавал он себя в ту пору?.. «А кем осознаю я самого себя?.. — подумал тогда Овчинников. — Мастером цеха?..» И неожиданно для себя вынужден был признаться: мастером цеха быть не хочется. А кем хочется? Не знал. Ему нравилось ходить с ружьишком по тайге, узнавать новые места, выслеживать зверя. К охоте приучил отец, сам страстный охотник. Андрей легко разгадывал повадки зверя, чувствовал некое родство с природой, любил размышлять под высоким звездным небом у охотничьего костерка. «Может, податься в геологический?..» — раздумывал он. Но геология, в общем-то, его не привлекала. Он был следопыт, и все тут. Разгадывать, расшифровывать, анализировать, сопоставлять... «Может быть, поучиться на криминалиста?..» Опять не то. Мир уголовных преступлений не привлекал. Все пути были открыты перед ним. А когда путей много, выбирать трудно.