Восхождение. Кромвель - [177]

— Господь свидетель, я ничего не знал о том, что здесь происходит, но так как дело сделано, я очень рад, теперь нужно его поддержать.

На другой день армия арестовала денежные средства всех парламентских комитетов, довольно большие, на том основании, что при постоянной задержке жалованья сама вынуждена заботиться о собственных нуждах. Одиннадцатого декабря Ферфаксу была представлена петиция от имени армии, в которой требовали, чтобы судьба короля была рассмотрена сначала собранием офицеров, а потом нижней палатой. Тем временем нижняя палата в своём сильно урезанном составе отменила свои прежние решения о роспуске армии и о соглашении с государем. Из полков, от городских советов и графств поступали декларации на имя парламента и Ферфакса, которые требовали судить короля. Для начала был отдан приказ перевезти его из Херст-Кастла в Виндзор. Приказ был своевременным. Принц Руперт готовил нападение на эту одинокую крепость. Несколько судов, полных солдатами, уже были в пути.

В ночь на семнадцатое декабря Карл проснулся от громкого шума. Он слышал, как скрипели цепи, опускавшие мост, как группа всадников въезжала во двор. Должно быть, узник терялся в догадках, кто это: Руперт или усиление эскадронов, стороживших его. Он отправил слугу:

— Узнайте, кто это.

Слуга возвратился:

— Это полковник Гаррисон.

На глазах короля появились слёзы. Слуга бросился его успокаивать. Государь с расстроенным лицом упавшим голосом разъяснил:

— Я не испугался, но вы, должно быть, не знаете, что этот полковник поклялся меня убить ещё во время последних переговоров. Об этом меня уведомили письмом. Я никогда не видел его и не сделал ему никакого зла.

Он явным образом путался, всё ещё полагая, что тут возможна личная месть, и вдруг спохватился:

— Мне бы не хотелось, чтобы меня застали врасплох. Это место чрезвычайно удобно для преступления.

Он послал узнать, зачем приехал полковник. Вскоре доложили, что пленника увозят в Виндзор. Король был рад, как ребёнок:

— Слава Господу! Стало быть, они стали сговорчивей! Виндзор мне всегда нравился больше других моих замков. Там я буду вознаграждён за всё, что вытерпел здесь.

Переезд задерживался. Полковник делал всё обстоятельно, вперёд был выслан эскадрон кавалерии, которому он предписал проверять окрестности на расстоянии одного дня пути. Монарх его торопил, всё ещё уверенный в том, что ни один волос не может упасть с его головы и что вот он был во всём прав, они не обошлись без него.

Наконец его посадили в карету и окружили плотным кольцом. Рядом безотлучно сидел офицер. Впереди и позади в строгом порядке шла кавалерия. Столь строгие меры были приняты не напрасно: принц Руперт опоздал всего на один день.

Короля встречали толпы фермеров, горожан и дворян. Одни приходили взглянуть из праздного любопытства, другие сочувствовали и выражали, негромко и между собой, надежду на то, что его величество скоро будет свободен, третьи так натерпелись от гражданской войны, что желали суда над главным виновником своих бед. Какой-то мэр во главе своих олдерменов попытался вручить ему, как полагалось, ключи от города и приветствовать его официальной речью, но к нему подъехал охранник и напомнил ему, что парламент объявил изменником каждого, кто попытается каким-либо образом входить в сношения с королём. Городские власти побледнели и бросились униженно извиняться.

Во избежание подкупа или иного воздействия эскадроны охраны постоянно менялись, и не напрасно. Карлу готовили побег, ему дали об этом знать, и он был готов; попросил остановиться в Бэгшоте и разрешить ему отобедать отчего-то в лесу с лордом Ньюборо, одним из самых преданных кавалеров. Полковник согласился, не подозревая подвоха. После обеда лорд сделал своему государю личный подарок. Он был страстный лошадник и подвёл Карлу коня. По мнению многих, это был лучший конь во всей Англии. Только тут полковник, тоже знаток лошадей, заподозрил неладное. Он приказал отдать коня своему адъютанту. Побег не удался. Карета с королём и конвоем двинулась дальше.

К вечеру король увидел Виндзор.

5

Его встретили с должным почтением; покои были убраны с прежней роскошью, возвратили слуг и придворных, готовили изысканные блюда. Монарх обедал за общим столом, и во время обеда, как прежде, велась прежняя светская болтовня.

В тот же день, двадцать третьего декабря, нижняя палата, сокращённая Прайдовой чисткой, постановила, что главным виновником всех несчастий страны был король, и создала комитет, который должен был разрешить вопрос о возможности и самой процедуре суда над главным обвиняемым и другими преступниками.

Вопрос был юридически не разрешим: парламент не имел законного права судить, тем более свергать и казнить короля.

Члены комитета разошлись во мнениях. Многие были твёрдо уверены, что короля необходимо судить и казнить по законам военного времени. Другие туманно и робко предлагали тайно убить монарха, да и дело с концом. Третьи желали сохранись жизнь и власть государя, несмотря ни на что, но они большей частью молчали, не желая ни поссориться со своими товарищами, ни выдать себя.

Кромвель тоже молчал. Он, естественно, входил в состав комитета, но появлялся редко, предоставив разглагольствовать Айртону, проводил много времени на заседаниях нижней палаты, но в полном безмолвии, не вмешиваясь ни в мирные, ни в жаркие прения.