Восхождение. Кромвель - [10]

Тем временем, в ожидании, когда маленький человек с большой головой и кривыми тонкими ножками вовсе не железной, а, очевидно, слабой, капризной рукой усмирит заартачившихся помещиков и негоциантов и установит налоги, какие заблагорассудится, достаточные для их прокормления, бароны, графы и лорды, стоявшие особенно близко к нему, с чистой совестью продавали интересы Англии испанским и французским католикам. Главное, с чистой совестью, даже с сознанием, что спасают Англию от внутреннего врага.

Тотчас после кончины королевы Елизаветы, усердной защитницы английского протестантизма, страну наводнили тайные агенты испанского и французского королей, которым очень хотелось завербовать как можно больше сторонников среди английских аристократов и перетащить Англию на свою сторону в тяжёлой, кровопролитной, кропотливой борьбе за господство на континенте. Тайные агенты щедро выкладывали вечно сидевшим без денег баронам, графам и лордам испанское или французское золото в виде единовременных выплат и пожизненных пенсионов. Английские бароны, графы и лорды принимали выплаты и пенсионы, рассчитывая с помощью испанцев или французов восстановить католическую церковь и стереть с лица земли пуританство, в котором они видели ядовитый источник всех своих бед, то есть прежде всего сломить сопротивление представителей нации новым королевским налогам.

Первым успел завлечь в свои сети маленького человека с большой головой и кривыми тонкими ножками французский король Генрих IV Бурбон, в молодые годы бывший воинственным протестантом, а в зрелые годы бестрепетно принявший католичество ради приобретения французской короны. Прибыв в Лондон, раздав некоторое количество золота при дворе, его представитель герцог Максимилиан де Сюлли склонил короля Якова к оборонительному союзу, направленному против Испании. Тридцатого июля 1603 года король Яков подписал договор о союзе в своём замке Гемптон-Корт на Темзе, близ Лондона. Договор предусматривал взаимную военную помощь в том случае, если агрессивно настроенная Испания нападёт на одну из сторон или предпримет решительные военные действия против протестантов в Голландии, причём в отдельных статьях подробно определялись условия, размеры и виды помощи с обеих сторон.

Разумеется, договор о союзе с французами не был согласован с парламентом. Этим договором король бросил парламенту вызов. Немудрено, что это очень не понравилось представителям нации. Они почуяли в договоре запах ладана и наступление на сторонников истинной веры, как ни смягчался договор тем, что к нему присоединились протестантские князья Германии и короли Дании и Швеции, и тем, что договор предусматривал защиту протестантской Голландии. В королевском вызове они услышали предупреждение: государь не собирается с ними считаться. Стало быть, им следовало ждать с его стороны ещё большей беды.

Ошибиться было нельзя. С чувством растерянности и страха они наблюдали, как под воздействием испанского золота при дворе ширится и набирает силу испанская партия и во главе её один за другим становятся первые советники короля: государственный казначей граф Томас Саквил Дорсет, один из победителей Непобедимой армады адмирал граф Чарлз Ноттингем, граф Чарлз Блоунт Девоншир, граф Уильям Говард и адмирал лорд Эдуард Сесил, он же виконт Уимблдон. Войдя в сношения с испанским послом графом Жуаном Таксисом Вилла Медина и миланским сенатором Алессандро Ровида, они убедили короля Якова начать переговоры с Испанией. Короля Якова и не надо было особенно уговаривать: испанский король был его идеалом.

Всё-таки и король и его советники опасались парламента. Переговоры проводились тайком. Напуганные стремительным усилением Франции и возникновением антигабсбургской лиги, в которую только что была втянута Англия, посланцы испанского короля опрометчиво предложили англичанам, пока что не позабывшим Непобедимой армады, не только оборонительный, но и наступательный военный союз, разумеется, направленный против Франции, Голландии и протестантских государей Европы. Даже маленький человек с большой головой и кривыми тонкими ножками, даже подкупленные испанским золотом казначеи, адмиралы и лорды оторопели, ознакомившись с таким предложением. Столь резкий поворот во внешней политике даже им показался слишком крутым.

Переговоры затянулись, но не надолго. Миланский сенатор Алессандро Ровида, быстро сообразив, что и в самом деле толковать о наступательном союзе было и бестактно и несвоевременно, предложил ограничиться заключением мира между чересчур давно воюющими державами с прибавлением к нему оборонительного союза, который обязывал бы обе стороны в случае нападения неприятеля на одну из подписавших соглашение стран. Довольные неожиданным сближением именно с испанской короной, главным оплотом католицизма в Европе, казначеи, адмиралы и лорды согласились на эти условия. Нисколько не смутившись тем обстоятельством, что всего год и месяц назад был подписан такой же договор с Францией, направленный против Испании, маленький человек с большой головой и кривыми тонкими ножками с тем же удовольствием от сближения с горячо чтимой испанской короной подписал с Испанией точно такого же содержания договор, направленный теперь против Франции и всей протестантской лиги в составе шведского короля, датского короля и северных немецких князей. Документ возвещал в возвышенном тоне, что после длительного и страшного пожара войны, которым христианские державы были охвачены много лет, милосердие Божие принесло им день мира и спокойствия. Договор провозглашал, что о столь великом событии должны знать все, однако о столь великом событии далеко не сразу узнал парламент, созванный королём Яковом полгода назад.