Восхождение королей - [33]

За это будет расплата. Он подумал о Регенте, находящемся в безопасности дворца в Айосе. Это нападение — хладнокровный план, организованный, чтобы опорочить тебя перед твоими же людьми. Разве Македон так мыслит? Кастор тоже так не мыслит. Это был кое-кто другой.

Дэмиен задался вопросом, чувствовал ли Регент ту же яростную решительность, какую чувствовал он сам. Он задался вопросом, как мог Регент быть так уверен, что может творить столько жестокости снова и снова без всяких последствий.

Дэмиен услышал приближающиеся шаги и позволил им настигнуть себя. Он хотел сказать Лорену: «Я всегда думал, что знал это ощущение от сражения с твоим дядей. Но я не знал. До сегодняшнего дня он сражался не со мной.» Дэмиен повернулся, чтобы сказать это.

Это был не Лорен. Это был Никандрос.

Дэмиен заговорил:

— Кто бы это ни сделал, он хотел, чтобы я обвинил Македона и лишился поддержки севера.

— Ты не думаешь, что это сделал Кастор.

— Как и ты, — ответил Дэмиен.

— Две сотни всадников не могут несколько дней скакать по открытой территории никем не замеченные, — сказал Никандрос. — Если они смогли это сделать, не подняв наших разведчиков или наших союзников, то откуда же они пришли?

Дэмиен не в первый раз видел нападение, инсценированное как Акиэлосское. То же случилось во дворце, когда наемники пришли за Лореном с Акиэлосскими кинжалами. Дэмиен превосходно помнил происхождение тех кинжалов. Он ответил:

— Сицион.

* * *

Внутренняя тренировочная площадка в Марласе была длинным залом со стенами, обитыми деревянными панелями, и зловеще напоминала тренировочный зал в Арле своим усыпанным древесными опилками полом и мощным деревянным крестом в конце. Ночью она подсвечивалась факелами, которые бросали отблески пламени на стены, по периметру которых стояли скамьи и которые были увешаны оружием: кинжалами в ножнах и без них, перекрещенными пиками и мечами.

Дэмиен отпустил солдат, камердинеров и рабов. Затем он снял со стены самый тяжелый меч. Ему понравился его вес, когда он поднял его и, собрав тело, начал работать с ним, снова и снова.

Дэмиен был не в настроении, чтобы слушать споры или с кем-либо разговаривать. Он пришел в единственное место, где он мог дать физический выход тому, что чувствовал.

Пот впитался в белый хлопок. Дэмиен разделся до талии и использовал ткань, чтобы вытереть лицо и шею. Затем отбросил ее в сторону.

Было приятно делать мощные выпады. Чувствовать напряжение в каждой мышце, собрать все тело для единой работы. Ему нужно было чувствовать устойчивость и уверенность среди этих мерзких тактик, этих обманов, этих людей, которые сражались словом, тенью и предательством.

Он сражался до тех пор, пока от него не осталось лишь его тело: горящая плоть, клокочущая кровь, липкие струи пота; до тех пор, пока все не сконцентрировалось в единственной точке, в мощи тяжелой стали, которая могла принести смерть. В то мгновение, когда он приостановился — замер — его окружала лишь тишина и собственное дыхание. Он повернулся.

Лорен стоял в дверном проеме, наблюдая за ним.

Он не знал, как долго Лорен простоял там. Сейчас он тренировался уже около часа или больше. Кожа блестела от пленки покрывающего ее пота. Ему было все равно. Дэмиен знал, что у них есть неоконченные дела. Что до него, то они могли побыть неоконченными.

— Если ты настолько зол, — сказал Лорен, — тебе нужно сразиться с настоящим противником.

— Нет никого… — Дэмиен замолчал, но невысказанные слова повисли в тишине, угрожая правдой. Не было никого достаточно хорошо владеющего мечом, чтобы сразиться с ним. Не в таком настроении. В таком настроении, разгневанный и не способный остановиться, он убьет любого.

— Есть я, — сказал Лорен.

* * *

Это была плохая идея. Он чувствовал пульсацию под кожей, которая говорила, что это плохая идея. Дэмиен смотрел, как Лорен снял себе меч со стены. Он помнил, как наблюдал за тем, как Лорен владеет мечом во время его дуэли с Говартом, и его пальцы зудели от желания поднять свой собственный меч. Дэмиен помнил и другие вещи. Натяжение своего золотого ошейника от цепи в руке Лорена. Падение плети на свою спину. Удар кулака конвоира, когда его швырнули на колени. Дэмиен услышал собственный голос, низкий и тяжелый.

— Ты хочешь, чтобы я повалил тебя на спину в грязь?

— Думаешь, ты сможешь?

Лорен отбросил ножны своего меча в сторону. Они остались лежать среди опилок, пока он спокойно стоял с оголенным лезвием.

Дэмиен взвесил собственный меч в руке. Он не был настроен на осторожность.

Он предупредил Лорена. Этого предварительного уведомления было вполне достаточно.

Дэмиен атаковал звонкой последовательностью из трех выпадов, которые Лорен отразил, поворачиваясь так, что позади него теперь была не дверь, а вся длина тренировочного зала. Когда Дэмиен атаковал снова, Лорен использовал пространство, отступая назад.

И дальше назад. Дэмиен быстро сообразил, что втянут в тот же опыт, который погубил Говарта: ожидание более прямолинейного сражения, чем оно было на самом деле, и осознание вместо этого, что Лорена трудно припереть к стене. Лезвие Лорена дразнило, ускользая без нападения. Лорен влек за собой, а затем отступал.