Восхождение - [51]
Мы мчались северным краем по шару земному вокруг на таинство неземное на стыке стран и времен.
Хор куртизанок вереницей слева и справа:
- Амур! Амур! Бог милый и лукавый, пуская стрелы для забавы, он служит нам, на грех. Но сладостен успех.
- Дитя что знает о любови? Невесты мы Христовы, не мил нам грех, как прошлогодний снег.
- Куда несемся за Денницей мы бесконечной вереницей? Иль это наши сны?
- На бал у Сатаны!
- Скорее карнавал, как в Риме, у Северной Пальмиры.
Раздаются голоса ведьм:
- Мессир! Мессир! Виват! Мы вас заждались!
Ночной козел зычно:
- Согласен, коль признали вы во мне владыку, вам служить. А знаете, кто с нами здесь на празднестве ночном?
Голоса ведьм:
- Тот, кто на нас не смотрит? Дон-Жуан, не ведающий о своем призваньи? Мы счастливы приняться за него!
- Какой он Дон-Жуан? Художник он, с гетер не сводит глаз, любуясь ими, без тени вожделения и страсти.
Ночной козел раздумчиво:
- Все это, может быть, и так, как вы, сударыни, разумно рассудили. Но я открою, кто он: Люцифер!
Воистину владыка из владык!
Ведьмы хором: «Лю-ци-фер?!»
Ночной козел разочарованно:
- Как! Люцифер вам не по вкусу? Разве не он верховный ваш владыка?
Голоса ведьм:
- Не он! А Сатана – владыка наш!
А этот нехороший. Он - Антихрист! Отдай его на растерзанье нам!
Ночной козел с изумлением:
- Сдается мне, вы что-то путаете. Преследует вас церковь. Люцифер – враг церкви.
Голоса ведьм:
- Нет! Мы веруем в Христа! Мы все, какие есть, его невесты. Преследуют нас, женщин, за грехи, в чем он повинен. За него страдаем!
Ночной козел, возвышая голос:
- Сказать по правде, Люцифер не дьявол, как я не Сатана, Ночной Козел!
На опушке леса у старинного тракта, как в тумане, обозначаются две фигурки. То мать и дочь.
- О, мама, где мы? Ночь светла, как днем. А на горе-то зрелище какое! О, страх! Иль это воскрешенье мертвых?
Мать смеется:
- Идем. Мы выглядим не лучше тех, кого там видишь; тени мы, мы духи. Принарядиться можем, как угодно, являясь на вселенский маскарад.
Но тайны гроба тут открыты многим, и королев иных здесь привечают, как шлюх последних. Лучше быть самим, в кругу своем повеселимся всласть.
Была я маркитанкой; рыцари, хотя носились с образом Марии иль дамы сердца, мне служили правдой земных страстей, сходя в могилы здесь, в полуночном краю, глухом от века. А ныне, видишь, город дивный вырос.
Дочь с восхищением:
- Давно смотрю я на него, не веря глазам своим. Но это, мама, призрак? Он страшен и прекрасен, как мираж.
Седовласый поэт:
- Мираж, что сотворен царем, как богом, в краю полуночном, убогом, и светом просвещенья озарен, взошел здесь новый небосклон.
В просвете бело-лиловых облаков возникает женская фигурка изумительной красоты; спускается вниз вся в сиянии света, словно в легчайших одеяниях.
Молодой поэт:
- О краса ненаглядная! Чудо чудес! Вечная женственность сходит с небес.
Аристей, подбегая к девушке:
- Психея? Эста? Вас я узнаю!
Психея смущенно:
- Не будучи уверена, жива ли, теряюсь я, но вас-то узнаю. Вы Аристей!
Аристей одобрительно:
- Вас принимают здесь за образ Вечной женственности, с неба сошедшей в ослепительном сияньи…
Психея, с улыбкой оглядываясь:
- А что здесь происходит?
Аристей, рассмеявшись:
- Пресловутый, сказать по правде, шабаш ведьм. У трона владыки девушек собралась стайка, невесту выбирают для него.
Психея свысока:
- Да это же сатир!
- А вы - та нимфа?!
Психея с горестным вздохом:
- Ах, Аристей! Что вы задумали на голову мою еще?
Аристей уносясь:
- Не бойся!
Ночной козел зычным голосом, указывая на Психею:
- Она моя!
Ведьмы тотчас хватают Психею и приводят к трону владыки, к разочарованию или радости юных девушек.
Ночной козел с изумлением:
- О, несравненная краса! Психея!
Сценка с сатиром и нимфой привлекает внимание молодой женщины, бродившей одна в отдалении; покачнувшись, она чуть не падает, что отдает тоской и грустью в сердце Аристея. Он поднимает руки, словно обращаясь к небесам, и взлетает, и вдруг над городом, как от зари, вспыхивает парусник, и несутся от него золотые лучи, как стрелы, пронзая ночного козла. Тот издает ужасный крик и предстает Дионисом, с тирсом, увитым плющом, в руке, с венком из винограда на голове.
Психея восклицает:
- Свершилось! Боги Греции воскресли!
В безумной радости она пляшет, а с нею и ведьмы, старые и юные, теперь, видно, вакханки пресловутые. Топи и болота сияют свежей зеленью и водой до лугов и лесов, среди которых выделяются пригородные парки и дворцы, и совсем рядом - стройный город с золотыми шпилями, на кончике одного из них - ангел, другого - золотой парусник, столь чудесный, словно плывущий в воздушном океане здесь и в неизмеримых далях Вселенной.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1
Вдоль рек, по опушкам леса всюду цвела черемуха, расцветали на глазах яблони и вишни.
Длинной вереницей спускалось с горы шествие из козлоногих сатиров и пленительных нимф, из вакханок и тех, кто сопровождал их, подчас известнейших лиц всех времен и народов, из богинь и богов. Оно растекалось по паркам и садам Петергофа, Гатчины и Царского Села, что наблюдал откуда-то сверху Аристей, словно пролетая в поднебесье.
С наступлением дня не все участники мистерии исчезли, а застыли в их статуях и бюстах по садам и в интерьерах дворцов.
![Солнце любви [Киноновелла]](/storage/book-covers/c2/c2986c4d11a0b71012c14c245a49c143a9d137d6.jpg)
Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)
Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.
Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».
В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.
![Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]](/storage/book-covers/e3/e326f235e794c0883a9f92e6387a2e445e29592c.jpg)
"Первая книжка стихов могла бы выйти в свое время, если бы я не отвлекся на пьесу в стихах, а затем пьесу в прозе, — это все были пробы пера, каковые оказались более успешными в прозе. Теперь я вижу, что сам первый недооценивал свои ранние стихи и пьесы. В них проступает поэтика, ныне осознанная мною, как ренессансная, с утверждением красоты и жизни в их сиюминутности и вечности, то есть в мифической реальности, если угодно, в просвете бытия." (П.Киле)
![Телестерион [Сборник сюит]](/storage/book-covers/26/26eccd53a21947cfb846cea21bb5a8f768d31a86.jpg)
Телестерион — это храм посвящения в Элевсинских мистериях, с мистическим действом, в котором впервые обозначились, как и в сельских празднествах, черты театра Диониса. Это было специальное здание в форме кубического прямоугольника, почти как современное, с большой сценой и скамейками для небольшого числа зрителей, подготовленных для посвящения. В ходе действия с похищением Персефоны и с рождением ее сына от Зевса Дионис отправляется в Аид, за которым спускаются в катакомбы под сценой зрители в сопровождении факельщиков, с выходом под утро на берег моря.