Восхождение - [50]

Или это всего лишь набросок Аристея? И вдруг она сошла на землю и обнаружила себя на петергофской даче, по всему, в тот вечер, когда Аристей и Леонард разыграли на берегу моря явление Люцифера…

«Что же это? - подумала Диана, невольно прячась от гостей. - Моя жизнь продолжается с какого-то момента вновь? Или это видения моей души? Видения сна?»

У Тимофея Ивановича голова отяжелела - то на лбу у него выросли рога, что, впрочем, его не смутило нисколько, потому что и гости носились, кто с конской головой, кто с хвостом русалки, в общем, кто во что горазд. Сказка! Сон!

Или они затеяли пикник в белую ночь где-то на лугу у озера в глухом лесу? Да еще нарядились во всякие костюмы, чтобы повеселиться всласть? Бывало и такое. Но самые интересные события имели место, очевидно, где-то за лесом, куда то и дело пролетали по воздуху голые женщины.

- Что же такое происходит, хотел бы я знать? - недоумевала конская голова со знакомыми интонациями в голосе.

- Уж ясно, милый мой, что, - пропела русалка. - Ха-ха-ха!

И тут же прохаживалась нимфа, разумеется, обнаженная, с венком из первоцвета, а вокруг него скакал сатир, - что-то до боли знакомая парочка, подумала Диана. При высоком росте, стройная и тонкая в любой одежде, Эста в обнаженности своей являла неожиданную, чистейшей воды женственность, когда продолговатое туловище нежнейших очертаний подпирало легкую талию и изящный бюст, - рисунок художника был точен, будто она ему позировала нагой. Нимфа, еще не обретшая человеческую душу, чтобы явиться Психеей?

- Шабаш ведьм? В самом деле? Поскачем и мы туда! - предложила бычья голова.

- Вперед! Вперед! - вскинулась конская голова.

И в самом деле поскакали по лесам и болотам.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Воронья гора. Ночь.

Леонард, словно сейчас очнувшись в сумерках ночи, видит Аристея:

- Где мы? И пешие? На конях мчались над озером в горах мы от погони. Сорвались вниз, в ущелье?

Аристей, рассмеявшись:

- Вознеслись над Комо; лошади упали в воду… А мы воздушными путями теней, как птицы перелетные, вернулись в края родные. Золотые шпили не видишь Северной Пальмиры?

Леонард, пребывая в тревоге:

- Да! Но, странно, город, как мираж, подвижен… Вокруг же дичь и глушь былых времен, с раздольем для зверей и птиц несметных, со стрекотом сверчков и насекомых и с хором нескончаемым лягушек; и с клекотом далеким лебедей, и трели с щелканием соловьев в прибрежных рощах, будто над Окою.

Аристей, припомня свои скитания в лесах Дальнего Востока:

- Ночь летняя повсюду такова, Эдем, где не было грехопаденья, - то песнь любви земного бытия.

Леонард все в сомнениях:

- Реальность перед нами, иль виденье?

Аристей торжественно:

- Текучее пространство всех времен - вот сфера странствий во мгновенье ока. Но должно нам остановиться здесь, а мир во времени пускай восходит из бездн кромешных до зари в полнеба, чтоб просиять в просвете бытия.

Леонард, словно воочию погружаясь в воспоминания и ощущения детства:

- Мне кажется, я снова над Окою, как в детстве, пролетал...

- Что видишь там?

- Я вижу кладбище, в венках могилу, надгробный мрамор с абрисом Дианы.

Аристей, весь покачнувшись:

- Как болью в сердце отдалось! Недаром мне мысль о ней ориентиром служит, и то-то среди теней мы неслись.

Леонард, словно впервые вспомнив:

- А что же с Эстой? Если как Психея она сошла в Аид, где смертный сон несчастную объял, по Апулею? Могу ль спуститься я в Аид за нею?

- Ну, вряд ли. Сделаем иное мы. Смотри же! Отовсюду вслед за нами слетаются какие-то тела...

- То ведьмы!

Аристей смеется:

- Те, что на метле, пожалуй. Со всей Европы на шабаш спешат. Встречай же ведьм, одевшись в козью шкуру, достопочтенный мой ночной козел!

- Да вы смеетесь, Аристей!

- Не знаю. Я в центре празднества сатира вижу, а рядом нимфу, по рисунку, помнишь? Когда то сбудется, Психею в яви ты узришь, с воскресением богов!

Леонард, догадываясь наконец:

- Ах, вот что вы задумали. Прекрасно!

- Не я задумал празднество ночное. Но мы вмешаться можем без потерь для теней, я надеюсь, и для ведьм.

Леонард, вскидывая руки, словно пролетает над горой

- Но теням нет числа и края. Слетаются, как птиц живая стая, из бездн ли ада или с высших сфер, спадая вереницею гетер, то куртизанок, то певичек с роскошною раскраской птичек.

У рощи с озерцом явилась дева, играя яблоком. Ужели Ева?

Аристей смеясь:

- Модель художника вошла во вкус и прародительницей здесь явилась.

Леонард в изумлении:

- Да, что же это? Продолженье бала? Там Цезарь с Клеопатрой проступают иль с Жозефиною Наполеон...

Хор гетер с певучими голосами:

- Кипит любовь в крови. О, щедрый дар природы! Но все ж мы жрицы не любви, а света и свободы.

Берем уроки мы у муз и у питомцев Феба, и нет пленительнее уз, что нас возносит в небо.

Пусть жизнь безумно коротка. Но волей упоенная без меры и через долгие века прекрасна жизнь гетеры, свободной средь рабынь и жен.

Будь славен в мире Аполлон!

Хор певичек, спускаясь, как раскрывается чудесно раскрашенный веер:

- Куда занесло нас?

- На север, как в горы, мы вознеслись!

- Не здесь ли дворец небесный поверх облаков стоит? Из яшмы и нефрита хранилище тайн и чудес.

Здесь ночь, исходящая светом, сияет, как новый день.