Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [9]

В немецкой социал-демократии марксизм должен был одержать верх в критической дискуссии с лассальянством, а также с мелкобуржуазными социалистическими концепциями так называемых катедер-социалистов, которые поначалу приобрели определённое влияние в рабочем движении. Традиции и последователи классической немецкой философии также оказали определённое влияние на работу марксистских теоретиков. Отсюда берут начало попытки связать марксистскую философию с кантианством, особенно с кантовской теорией познания и этикой (Макс Адлер или Карл Форлендер). Это вызвало к жизни интересные работы, которые, однако, в некоторых отношениях покинули основу марксизма и потому были расценены как форма «философского ревизионизма».

В английском рабочем движении марксизм столкнулся с трейд-юнионизмом, который там по давней традиции пустил глубокие корни и с трудом преодолевался из-за уступок английской буржуазии определённым слоям рабочего класса, дабы подкупить их за счёт высоких сверхприбылей от эксплуатации обширных колоний. Преодолеть трейд-юнионизм в Рабочей (Лейбористской) партии так и не удалось, и даже в позднейшей Коммунистической партии с ним справились лишь в ограниченной мере, поскольку в тех условиях партия не располагала значительным влиянием на массы.

В романских странах царили другие условия для объединения марксизма с рабочим движением и для принятия марксизма, так как там заметное влияние приобрёл анархизм, из-за чего борьба против анархистских взглядов придала теоретическим работам марксистов тех стран собственное направление.

В России, напротив, марксизм сначала должен был включиться в спор с народниками, которые, направляемые в основном революционной интеллигенцией, шли в народ с целью поднять крестьян на борьбу против феодальной системы. На основе сельских общин они предполагали создать примитивный социализм, избежав таким образом капиталистической стадии развития[22]. В течение долгого времени велась полемика о том, что капиталистическое развитие России неизбежно и что оно приведёт к возникновению буржуазии и рабочего класса, а тем самым — и к классовой борьбе между ними. Вследствие этого в России вскоре на повестку дня будет поставлен вопрос о буржуазно-демократической революции, в которой рабочему классу, как наиболее последовательной революционной силе, предстоит принять активное участие. Кроме того, царская Россия была многонациональным государством, в котором испытывали угнетение многочисленные нации, народы и этнические группы. То же самое было и в Австро-Венгрии, из-за чего национальный вопрос в теоретических работах марксистов этих стран играл особую роль и даже породил австромарксизм, в то время как в западноевропейских социалистических партиях эти проблемы не имели такого значения.

Совершенно естественно и очевидно, что, помимо прочего, марксизм в трудах своих теоретиков, работавших в совершенно различных общественных, политических и идеологических условиях своих стран, исходил также из прогрессивного наследия этих стран.

Таким образом, принятие марксизма — тоже исторический процесс, в котором появляются различные формы единой в основе теории, несущие на себе печать различных условий в соответствующих странах. Теоретики различных стран развивали при этом и различные методы и стили мышления, так что их вклад в марксистскую теорию также получил индивидуальную форму и нюансы. В этом смысле существовали заметные различия между марксистскими работами Карла Каутского[23] в Германии, которого Ленин характеризовал как представителя ортодоксального марксизма (причём эта ортодоксальность сперва имела преимущества, но затем стала действовать негативно), и работами Ленина или Троцкого, которые из-за приближения революции в России развивали гораздо более активную версию марксистской теории, мобилизовавшую и организовавшую рабочее движение, но на которых также повлияли их революционные предшественники (Чернышевский, Нечаев и др.).

Это верно и в отношении работ Розы Люксембург[24], которая на основе своего знакомства как с русско-польскими, так и с германскими условиями пришла к самостоятельным взглядам в особенности на стратегию и тактику польской борьбы, отличавшимся от взглядов Каутского, а отчасти и Ленина. Далее, это верно и в отношении работ Антонио Грамши[25], изучившего опыт русской и других революций, но в то же время опиравшегося на прогрессивные традиции итальянской духовной жизни. Точно так же и работы выдающегося марксистского теоретика Георга Лукача[26] демонстрируют несомненную специфику, которая — в основном в его ранних произведениях — отражает гигантское влияние Октябрьской революции на прогрессивную мысль в Европе и в то же время индивидуальную эволюцию Лукача от идеалистической позиции, ориентирующейся на Гегеля, к марксизму.

При этом речь вовсе не идёт о различных марксизмах (например, немецком, русском, итальянском или австрийском), поскольку эти различные формы опираются на базовые воззрения и принципы марксизма, применяют их к новым областям знания и общественной практики и тем самым обогащают его содержание и его теоретический инструментарий. Марксизм не распадается из-за этого на самостоятельные отдельные марксизмы, а развивается как теоретическое единство в своём многообразии, поэтому было бы совершенно неверно объявлять какую-либо из этих форм единственно верной и таким образом создавать догму.