Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [73]

Устранение буржуазной государственной машины прежде всего означает устранение бюрократического правления чиновников, стоявших над народом, и замену их выборными представителями трудящихся, которых, кроме того, можно сменять. Ленин видел в этом важную демократическую черту социалистического государства:

«Полная выборность, сменяемость в любое время всех без изъятия должностных лиц, сведение их жалованья к обычной „заработной плате рабочего“, эти простые и „само собою понятные“ демократические мероприятия, объединяя вполне интересы рабочих и большинства крестьян, служат в то же время мостиком, ведущим от капитализма к социализму. Эти мероприятия касаются государственного, чисто политического переустройства общества, но они получают, разумеется, весь свой смысл и значение лишь в связи с осуществляемой или подготовляемой „экспроприацией экспроприаторов“, т. е. переходом капиталистической частной собственности на средства производства в общественную собственность»[161].

Однако Ленин не питал иллюзий, будто новое государство сможет сразу же отказаться от всех чиновников, поскольку выборные народные представители, прежде чем занять посты, сперва должны быть включиться в непривычную для них работу.

«Об уничтожении чиновничества сразу, повсюду, до конца не может быть речи. Это — утопия. Но разбить сразу старую чиновничью машину и тотчас же начать строить новую, позволяющую постепенно сводить на нет всякое чиновничество, это не утопия, это — опыт Коммуны, это прямая, очередная задача революционного пролетариата»[162].

Ленин был убеждён, что в перспективе не только большинство трудящихся, но и все рабочие и крестьяне смогут принимать участие в руководстве и управлении государственными делами. Он видел, что важные предпосылки для этого уже возникли в капиталистическом обществе.

«Развитие капитализма, в свою очередь, создаёт предпосылки для того, чтобы действительно „все“ могли участвовать в управлении государством. К таким предпосылкам принадлежит поголовная грамотность, осуществлённая уже рядом наиболее передовых капиталистических стран, затем „обучение и дисциплинирование“ миллионов рабочих крупным, сложным, обобществлённым аппаратом почты, железных дорог, крупных фабрик, крупной торговли, банкового дела и т. д. и т. п.»[163]

Здесь важен вопрос, как именно Ленин понимал функции управления социалистическим государством и социалистической экономикой, а наряду с ними и всей общественной сферой. На этот счёт он высказывался неоднократно и недвусмысленно, что заставляет предположить, что ему это представлялось достаточно просто. Например, это видно из следующих строк:

«Все граждане превращаются здесь в служащих по найму у государства, каковым являются вооружённые рабочие. Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного, государственного „синдиката“. Всё дело в том, чтобы они работали поровну, правильно соблюдая меру работы, и получали поровну. Учёт этого, контроль за этим упрощён капитализмом до чрезвычайности, до необыкновенно простых, всякому грамотному человеку доступных операций наблюдения и записи, знания четырёх действий арифметики и выдачи соответственных расписок»[164].

Даже без учёта того, что во времена российской революции около 80 процентов населения оставались безграмотными, всё же планирование и руководство как экономикой, так и обществом не сводятся лишь к подсчёту, контролю и ведению бухгалтерии. В те годы подобное мнение было довольно распространено в социалистической литературе, его можно обнаружить и в тогдашних работах Бухарина. Но Ленин, вероятно, считал, что с дальнейшим развитием социалистического общества эти функции государства будут всё более упрощаться, и возникнет такая ситуация, «когда всё более упрощающиеся функции надсмотра и отчётности будут выполняться всеми по очереди, будут затем становиться привычкой и, наконец, отпадут, как особые функции особого слоя людей»[165].

В сноске к приведённым словам Ленин подробнее разъясняет, как он себе представляет это развитие: «Когда государство сводится в главнейшей части его функций к такому учёту и контролю со стороны самих рабочих, тогда оно перестаёт быть „политическим государством“, тогда „общественные функции превращаются из политических в простые административные функции“»[166].

Как позже показал практический опыт, эти скорее абстрактные мысли Ленина слишком упрощали дело, будучи достаточно далёкими от общественной реальности. Продемонстрировав свою нереализуемость на практике, в дальнейшем они уже не играли роли.

Помимо этого, Ленин также коснулся и вопроса парламентаризма, тесно связанного с буржуазной демократией. Роль парламентаризма в буржуазной политике связана со множеством аспектов, причём публичные дебаты различных партий хоть и могут иметь определённую информационную ценность, однако зачастую сводятся не более чем к шоу (там, где речь идёт о хороших ораторах). В первую очередь они предназначены для того, чтобы завуалировать действительные намерения правительства, либо же имеют своей задачей заранее подготовить народ к неприятным решениям.