Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [27]

Соответственно экономическую отсталость России следует оценивать более разносторонне, чем это обычно делается. Развитие современного капитализма происходило в полной мере и достигло заметного экономического роста. Однако отсталость по сравнению с более развитыми странами проявлялась в гораздо меньшем объёме производства на душу населения.

Если мы хотим описать экономическую структуру тогдашней Российской империи, то невозможно сделать это при помощи одного-единственного понятия, потому что здесь феодальные и полуфеодальные отношения в деревне сочетались с быстро развивающимся капитализмом — не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве, причём высокая степень централизации и концентрации производства в промышленности уже соответствовала уровню империалистической стадии капитализма.

Троцкий называл это особое и весьма противоречивое состояние «комбинированным развитием». Важной чертой развития, начатого реформами 1861 года, стало то, что сфера государства и политических отношений была исключена из него, поскольку царское самодержавие упрямо сопротивлялось всякому изменению и модернизации политической системы. Только под давлением крупных выступлений рабочих и крестьянских восстаний в революции 1905 года царь был вынужден пообещать конституцию и парламент (Думу). Однако после разгрома революции эти обещания были выполнены в таком духе, что изменилось немногое, тем более, что в последовавший затем период реакции большинство уступок было отобрано назад.

По причине сохранения традиционной сословной структуры общества, противостоявшей новым капиталистическим тенденциям развития, общественные противоречия весьма серьёзно обострились. В деревне практически неизменным осталось острое противоречие между крестьянством и помещиками, хотя уже и происходило капиталистическое развитие с соответствующей дифференциацией крестьян на социальные слои. На основе обширного статистического материала это было представлено Лениным в его раннем произведении «Развитие капитализма в России»[50].

Русская буржуазия, формировавшаяся в процессе промышленного скачка — зажатая в сословном обществе и государственной самодержавной системе, от которой она большей частью зависела — оставалась слабой и не обладала высоким уровнем самосознания. Однако быстро растущий и сосредоточенный в крупных городах пролетариат оказывался в этой общественной системе неким чужеродным телом. Ему не находилось места в сословной системе, он оставался бесправным, существовал в крайней нищете и не считался отдельным сословием. Какое бы то ни было законодательное регулирование условий труда отсутствовало, не говоря уже о защите труда и социальных гарантиях. Рабочий класс подвергался безудержной эксплуатации в той мере, которая в остальных европейских капиталистических странах была давно забыта. Поэтому русский рабочий класс — хотя численно он ещё составлял в обществе меньшинство — из-за своей большой концентрации в городах стал в них весьма крупной общественной силой, всё больше осознавшей свои интересы и выступавшей всё активней и боевитей.

Впервые это проявилось в забастовках и демонстрациях в ходе революции 1905 года. Хильдермейер описывает это состояние русского общества в предреволюционное время довольно метко: «Рабочий класс не вписывался в освящённый традициями порядок общества крестьянской культуры. Он оставался чужеродным телом [...], не принимавшимся ни самодержавием, ни дворянством, которое фактически представляло государство»[51]. Далее он пишет: «Оставаясь в странной переходной стадии между частично преодолённым сословным строем и формальным, установленным под властью дворянства юридическим равенством, он не имел в ней надёжного места»[52]. Ограниченное формальное юридическое уравнение в правах нисколько не изменило его материального бесправия; лишь дарованное право создавать профсоюзы и ассоциации имело определённое значение. Тем не менее и эта свобода была свёрнута уже через два года после разгрома революции 1905 года — в период реакции, когда партии и профсоюзы находились под запретом и были вынуждены работать нелегально.

Совершенно очевидно, что в предреволюционное время русское общество обладало совершенно другой структурой и другими политическими условиями, чем общество в других европейских странах во время буржуазно-демократических революций. Русская буржуазия более или менее оставалась иждивенцем царского самодержавия, нуждавшегося в капиталистической экономике для своей частичной модернизации. Поэтому класс буржуазии был относительно слаб и не имел сил для энергичного и активного представления своих собственных интересов. С одной стороны, он был ещё слишком зависим от царского государства, а с другой стороны, у него за спиной уже имелся сильный, готовый к борьбе пролетариат, выражавший свои интересы в мощном забастовочном движении, так что буржуазии не хватало смелости для решительной борьбы против самодержавия.

Вследствие этого сочетания обстоятельств русский пролетариат становился всё более решающей революционной силой, в том числе для решения задач буржуазно-демократической революции.