Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [115]

Уже одни эти факты лучше всяких объяснений характеризуют положение, сложившееся в советском обществе перед и сразу после смерти Сталина. Однако это была лишь одна сторона. Другая проявилась в реакции советского населения на смерть Сталина. Стихийная скорбь миллионов во всех городах страны, в особенности в Москве, где из-за давки вокруг выставленного тела было много погибших и раненых, показала, что Сталин почитался, словно бог на земле. Это стало результатом не только культа личности, длившегося два десятилетия, но и — я прошу прощения за выражение — проявлением шизофренически расколотого общественного сознания советского общества и населения СССР, в котором все успехи, достижения и победы связывались лишь с именем Сталина, а промахи, ошибки, недостатки, несправедливости и репрессии — с якобы предателями и врагами. Такое состояние сознания царило не только в тогда уже многомиллионном слое интеллигенции, государственных и партийных работников, работников экономики и культуры, но и в широких слоях населения.

Сталин не позаботился об обеспечении упорядоченного перехода власти в случае своего ухода. То, что на XIX съезде КПСС в октябре 1952 г. — первом после 13 лет — он уже не сам выступал с докладом ЦК, а предоставил сделать это Маленкову, вовсе не означало, что он считал Маленкова своим преемником. Сталин просто физически не мог говорить так долго, это не позволяло состояние его здоровья.

Открывая первое заседание ЦК после съезда, он сразу заявил, что уже слишком стар, чтобы и впредь исполнять обязанности генерального секретаря и председателя Совета Министров. Однако подобные заявления об уходе были не новы: он уже неоднократно угрожал своей отставкой, когда хотел выпутаться из щекотливых ситуаций или проверить, как отдельные члены Политбюро отреагируют на это, из чего он позднее делал соответствующие выводы. Поскольку он и в этот раз не выдвинул никаких предложений о том, кого считает достойным поста генерального секретаря и главы правительства, то его заявление не было воспринято старыми членами Политбюро всерьёз.

Маленков тут же подбежал к трибуне, чтобы отговорить его, так как, по его словам, «народ не понял бы этого», в чём его горячо поддержал Берия и другие. Что же ещё оставалось Сталину, кроме как уступить воле народа? Это было театральное представление, поскольку если бы Сталин действительно намеревался передать власть и обязанности, то вместе с тем он выдвинул бы и навязал бы своего кандидата. Кроме того, он совершенно не планировал уйти в отставку со своих постов после съезда, когда речь шла о выборах Президиума ЦК и Секретариата ЦК. На самом деле не приходится говорить о выборах, поскольку никто не осмелился возразить против списков, которые Сталин вынул из своего кармана. На одной из карточек стояли имена членов нового Президиума ЦК, который должен был заменить прежнее Политбюро. С прежним руководством не проводилось никакого совещания или согласования на эту тему. Зачитав имена своих избранников, Сталин спросил, нет ли у кого-нибудь возражений. Поскольку возражений, естественно, не было, лица, перечисленные в списке, считались избранными. Тогда он предложил нововведение: поскольку Президиум слишком велик — он насчитывал 36 человек (24 члена и 12 кандидатов) — то нужно создать небольшое Бюро Президиума. Для этого у него тоже был заготовлен список, и выборы состоялись точно таким же образом. Удивляло лишь то, что в этом списке уже не было старых членов прежнего Политбюро — Молотова, Микояна и Ворошилова, при этом Сталин подверг Молотова и Микояна пристрастной критике на основе обвинений, очевидно, притянутых за уши. Лишь посвящённые поняли, что здесь произошло, но никто не осмеливался поднять голос. Так Бюро было избрано без Молотова, Микояна и Ворошилова.

Сталин решил избавиться от Молотова и Микояна, поскольку те зачастую показывали свою собственную голову, а их влияние было немалым, так как они оставались важнейшими ещё живыми свидетелями, будучи, предположительно, жертвами будущей «чистки». На Ворошилова, бывшего со времён гражданской войны вернейшим слугой Сталина, за что тот сделал его членом Политбюро и наркомом обороны, Сталин, очевидно, был очень зол, поскольку Ворошилов проявил себя недостаточно компетентным. В качестве наркома обороны он оказался бездарным в Финской войне 1940 г. и был снят, во время Отечественной войны он не смог руководить армией, и потому ЦК специальным решением вынужден был перевести его в тыл. И хотя Ворошилов долгое время после этого формально принадлежал к Политбюро, он уже не имел права появляться на глаза Сталина, не принимая участия ни в заседаниях, ни в собраниях на сталинской даче.

В новой структуре высших органов власти после XIX съезда Сталин продолжал удерживать все нити в своих руках. Бюро Президиума ЦК с Маленковым, Булганиным, Хрущёвым и Берией (все они были учениками Сталина, чьи карьеры пошли в гору в 1930‑х или 1940‑х годах) стало главным инструментом для выполнения его инструкций. Регулярные заседания Бюро Президиума ЦК не проводились; Сталин обычно собирал эту группу по вечерам на своей даче, где актуальные вопросы обговаривались за едой и питьём, что чаще всего продолжалось до раннего утра. Важнейшими фигурами в этой группе были Маленков и Берия, в то время как Хрущёв и Булганин по большей части оставались в тени, при этом их отношения с Молотовым и Микояном после съезда, по всей видимости, не были разорваны полностью.