Восход звезды - [38]

Она была права. От шапочки действительно остались одни обрывки, но нить все еще была привязана к ней. Знахарь разрезал ее на две половинки и спрятал их в мешочек с амулетами, который висел у него на шее. При виде всего этого сердце у Гару упало.

Знахарь возвращался в стойбище, еще сам не веря в свою удачу. Не пройдет и двух дней, как вождь умрет! И шкура наконец будет его. Везение мальчика, родившегося в шапочке, закончится и перейдет к нему.

Глава двадцать вторая Когда нить рвется

Стало так тепло, что женщины Клана Сожженной Реки понесли свою одежду стирать на реку. Пока матери трудились, их дети играли рядом на мелководье. Никто не обратил внимания, когда Туки, Мальчик, Родившийся с Удачей на Голове, отошел в сторону. Он был любопытен и пошел за полевкой, а когда потерял ее из виду, заметил куропатку, которая волочила по кустам крыло, и ему стало жалко «бедную птичку». Он пошел за ней, вышел из-под деревьев и увидел, что стоит на возвышенной открытой равнине. Он повернулся, чтобы посмотреть на ручей, где его мать стирала одежду, но не увидел ни ручья, ни женщин с детьми. Что произошло? Он сам не понимал, насколько быстро и далеко смог уйти на своих маленьких ножках, потому что Тоши’Н-Туки казалось, что это мир убегает от него. Про него забыли и оставили одного в этой пустоте. Он заплакал.

– Ма-ма, мама!

Садившееся солнце стало красным, и вскоре на небо наползли темные тучи. Ему казалось, что небо сердится на него. Он услышал шипение, похожее на то, что издавал мамин котелок, когда в нем закипала вода. В нескольких дюймах от него свернулась кольцами гремучая змея, готовая впиться ядовитыми зубами в его ножку. Но прежде чем она успела совершить бросок, его накрыла огромная тень, и он услышал жуткий вопль. Птица, крылья которой в размахе были, как сам Туки, кинулась с высоты, вытянув страшные когти. Она схватила змею и снова поднялась с ней в темнеющее небо. Змея извивалась, и мальчик слышал треск ее погремушки. Потом внезапно звук оборвался. Что-то упало. Мальчик прекратил плакать и широко раскрыл глаза. В нескольких футах от него лежало порванное тело мертвой змеи. Огромная птица тихо спустилась к нему.

– И что же с тобой делать? – спросила сова. Но мальчик не понимал языка сов.

– Я хочу к маме, – сказал он, но сова тоже не поняла его языка. Подойдя к нему, она укрыла его плечи своими крыльями и подумала: «Он слишком большой, чтобы я могла унести его в укрытие, но здесь поблизости живут земляные кроличьи сычи, они смогут присмотреть за ним ночью».

* * *

Отец Туки был в бешенстве. Он стоял перед знахарем и морщился, слушая его нелепые рассуждения о призраках.

– Ты что, не знаешь, что мальчики, рожденные в шапочке, привлекают призраков? – презрительно говорил он. – Призрак вождя еще рядом. Он напугал мальчика, и он убежал. Нам нужно уходить из этого проклятого места!

– Это неправда! – возразил отец. – Мальчик родился с удачей на голове.

– Дай нам еще один день на его поиски! – взмолилась мать Туки.

– Вы что, бросаете мне вызов? – низким, пугающим голосом спросил знахарь. Люди напряженно смотрели на него. Воздух между ними как будто потрескивал. Сухая молния разорвала небо над головой знахаря, который стоял в полный рост, полный плохо сдерживаемого гнева, лжи и жажды жесткой власти.

– Да, я бросаю тебе вызов! – ответил отец мальчика и выхватил нож. Но знахарь оказался быстрее. Хлынула кровь, и молодой отец упал на землю. Тот самый тонкий нож, которым знахарь срезал побег, торчал у него из груди, глубоко вонзившись в самое сердце.

Глава двадцать третья Непонятный запах

Наконец ребенок перестал плакать и только тихонько поскуливал. Кроличьи сычи охраняли его всю ночь в своей норе, а сова-омо принесла ему рыбу и разорвала ее на мелкие кусочки, чтобы он мог поесть.

– Мне кажется, этому птенцу нужно поесть ягод, – сказала сычиха. – Жалко, что он не стал есть эту змею. Ты так хорошо порвал ее на кусочки.

– Может быть, он боится, что если съест змеиное мясо, змея и ее погремушка снова соединятся? – Ее супруг-сыч ласково погладил крылом ребенка по головке.

Мальчик, Родившийся с Удачей на Голове, смотрел на собравшихся вокруг него трех сов. У кроличьих сычей были ярко-желтые глаза с белоснежными бровями из перьев над ними. Третья сова, та, что с белым лицом, была гораздо крупнее их. Ее перья были красивого шоколадного оттенка, а глаза – черные, как камни в реке. Такие черные и блестящие, что Туки мог видеть в них свое отражение. И когда он смотрел на это отражение, ему становилось грустно. Он сразу начинал скучать по маме. Совы были хорошими. Они были такими мягкими. Но когда он видел свое отражение, а рядом с ним – отражение сычихи, которая гладила его по плечам своим прекрасным крылом, это напоминало ему о маминых руках. Ему очень не хватало маминых рук, которые тоже гладили ему плечи и щеки, и брали его личико в ладони под звуки колыбельной. Здесь никто не спел ему колыбельную. Совы вообще не спали. Они всю ночь летали туда-сюда, и только кто-то один из них все время оставался с ним. Они устроили ему уютное гнездышко для сна. Они повыдергивали самый тонкий и мягкий пух с нижней стороны своих крыльев, чтобы сделать ему постельку. Но все это было не то. Просто не то.