Восход - [3]

— Молодец, — поддержала мама. Она ненавидела мобильники.

— Ой, ну хватит вам, — возмутился Питер. — Папа сам все придумывает на ходу.

Папа и бровью не повел.

— Но филантропу довелось побывать в собственном доме всего один-единственный раз. Когда он вернулся в Беверли-Хиллз, ему позвонил сторож и сказал, что в игровой комнате очень сильно просел пол, словно нечто огромное внизу пыталось всосать его любимый бильярдный стол.

Мама ахнула.

— Какой кошмар!

— Да. — Папа кивнул. — Действительно кошмар. Пришлось немедленно снести все здание. Филантроп даже не успел продемонстрировать его друзьям. Но он решил во всем разобраться.

— Естественно, — согласилась мама.

— Естественно. И ему сообщили очень странную вещь: его дом поставили на вечной мерзлоте, и она постепенно начала таять. Мерзлота оказалась не вечной, и это, как ему сказали, было вызвано глобальным потеплением.

— Глобальным потеплением? — Мама Питера покачала головой. — Никогда ни о чем таком не слышала.

Питер закатил глаза, хотя понимал, что всего год назад с удовольствием бы ей подыграл.

— Гло-баль-но-е-по-те-пле-ни-е, — по складам произнес папа, все больше включаясь в игру. — Такое научное понятие. В атмосфере земли скапливаются выхлопные газы, знаешь ли, и перегревают планету, плавят ледяные шапки полюсов и разрушают природное равновесие, принося хаос. — Он улыбнулся. — А тот филантроп оказался пытливым человеком. Он начал читать книги по глобальному потеплению. Конечно, раньше ему доводилось слышать эту фразу, но он никогда над ней не задумывался. Чем больше он читал, тем больше думал о своем шикарном доме на Аляске и тем хуже себя чувствовал. В конце концов он решил, что нужно возместить вред, причиненный природе. Может быть, даже подключить большие денежные суммы.

— Насколько большие? — Питеру не терпелось добраться до сути вопроса.

— Хорошо, что ты спросил, — сказал папа и вручил им газету, которую все это время держал в руках.

Это был университетский вестник. Питер прочел вслух заголовок на первой полосе.

«Филантроп жертвует университету 1 500 000 долларов на изучение проблемы глобального потепления».

Мама присвистнула.

— Да, — своим обычным голосом произнес папа. — Сумма действительно солидная. Достаточная для того, чтобы отправить меня со всем необходимым снаряжением в Гренландию. И для того, чтобы взять вас с собой.

Мамина улыбка словно испарилась.

— Взять с собой?

— На шесть недель. Сейчас март. Если уедем в апреле, то до конца мая вернемся назад.

У Питера перехватило дыхание. Он будет заниматься ледолазанием! Править собачьей упряжкой! И наконец-то познакомится с Суперменом!

— У Питера школа… — начала мама и кивнула в его сторону так, будто папа позабыл о его существовании.

— Рори, я знаю. Но оно стоит того. А ты сможешь дописать там свою книгу.

Мама застонала, как от зубной боли, и зажмурилась. Ей нельзя было напоминать про книгу: она уже опаздывала с ней на полгода. Мама работала микробиологом — подобное занятие объяснить еще сложнее, чем гляциологию. А ее книга рассказывала о митохондриальной ДНК, одной из самых сложных областей в микробиологии.

Мама мученически закатила глаза и посмотрела на окна под потолком.

— Но почему именно сейчас? Почему не в следующем году? Питеру уже будет тринадцать…

— В Гренландии происходят серьезные изменения климата, — деловито начал объяснять папа. — И намного быстрее, чем мы могли предположить.

Питер молчал, но в его голове тем временем одна яркая картинка сменяла другую. Он уже представлял себе, как они с мамой и папой играют в монополию в уютной теплой палатке. Как он правит упряжкой белоснежных пушистых собак. «И никакой школы», — запел голос в его голове.

Никакой школы, никакой школы, никакой школы…

— Я с тобой, пап!

— Замечательно, Пит. Я знал, что ты меня поддержишь.

Папа улыбнулся ему и затем посмотрел вслед маме, которая молча встала и ушла на кухню.

Они заказали пиццу, но никто, кроме Питера, ее не ел. Родители перешептывались о чем-то, сидя на диване, и на письменном столе перед ними росла гора календарей, карт и путеводителей.

Питер позвонил Майлзу в дом его папы (был понедельник) и сообщил ему последние новости.

— Ого, — восхитился Майлз. — Шесть недель без китайской еды?

— Я как-то об этом не подумал, — признался Питер.

— Попытаюсь прислать тебе чего-нибудь туда, вниз. Службой специальной доставки.

— Наверх.

— Чего наверх?

— Прислать мне чего-нибудь наверх. Гренландия на севере, неуч.

— Да, понял. Как раз вижу ее на папином землешаре. Огромный такой остров.

— Дай-ка угадаю: «землешар» — это глобус, что ли? — Майлз любил придумывать новые названия вещей. Он даже начал составлять свой словарь.

— Неплохое словечко, да? Когда ты уезжаешь, кстати?

— Не знаю пока. Родители еще не решили окончательно.

— Надеюсь, не завтра или что-нибудь типа того?

— Скорее всего, в следующем месяце. Мы сможем переписываться по почте. Папа всегда берет с собой кучу компьютерной техники.

— Ты не узнаешь меня, когда вернешься, — заметил Майлз. — Я иду на греблю.

— Какую такую греблю?

— Не какую-такую, а академическую, болван. На длиннющих таких лодках. Бицепсы вырастут — полный отпад.