Восход Луны - [30]

– Не было, – согласилась я, – преподаватель информатики обязан каждую неделю проверять жёсткие и сетевые диски на предмет левых программ и уничтожать или сбрасывать в свою папку программы, написанные учениками. У нас в университете для таких целей специальная прога была, которая всё автоматически делала, ну а до школ такие новшества ещё не добрались.

Пока я говорила, Юля запустила файл. На чёрном экране белыми точками проступали черты лица ослепительно красивой девушки. Она медленно улыбалась уголками глаз и губ, на секунду застывала, устремив на вас взгляд глубоких очей, после чего её лицо так же медленно вновь принимало строгое и серьёзное выражение, чтобы ещё через мгновение опять начать изменение очертаний рта до бесконечно доброй, очаровывающей и завораживающей улыбки.

С первого июля я ушла в отпуск, и, решив провести его на даче, предложила Юле, которая отдыхала от выпускных экзаменов в городской духоте, присоединиться ко мне.

Она сразу же согласилась.

– Только вот что ты родителям скажешь?

– Так и скажу, что решила пожить у подруги на даче.

– У Ксюши?

– Даже не буду уточнять. Но если вдруг спросят, да, скажу что у Ксюши.

– А они не узнают, что она в городе?

– Вряд ли. Ксюшиного телефона у них нет, а я буду звонить маме каждый день. Но даже если они вдруг встретят Ксюшу в городе, она скажет, что приехала за продуктами, например, я предупрежу её. С родителями Ксюши мои не общаются, да, скорее всего, их и не помнят.

– А когда твои родители собираются в отпуск?

– У отца недавно был, весной, следующий вроде в ноябре будет, он отдыхает два раза в год по две недели. А мама уже третий год отпуск деньгами берёт. Она и раньше только неделю дома выдерживала, а потом всё равно на работу убегала, а потом решила вообще с отпуском не заморачиваться, а сразу переводить его в рублёвый эквивалент.

На этом и порешили.

Где-то через неделю мы съездили и подали её документы для поступления в университет. Во-первых, отвезла её на машине, чтобы Юле не толкаться в общественном транспорте, во-вторых, посмотрела, как же сильно всё изменилось с тех пор, когда я поступала восемь лет назад, ну и, в-третьих, хотелось как-то компенсировать себе то, что я ездила подавать документы одна (правда, в своём родном городе, но всё-таки…) Поступила Юля, естественно, без вопросов. У неё было третье место по баллам ЕГЭ и третье же в конкурсе абитуриентов. Её поступление также праздновали у меня на даче, в компании друг с другом и только, но нам такой компании было за глаза и больше.

Глава 23

В сентябре Юля переехала ко мне. Мы долго думали над тем, как это сделать наименее болезненным образом, и в итоге однажды за ужином, на котором (вот уж нечастое событие) собралась вся семья: мама с толстым научным журналом и папа с поллитровой бутылкой водки, Юля буднично сказала:

– Я переезжаю.

Мама перелистнула страницу журнала, а отец неторопясь налил себе пятьдесят грамм, медленно выпил и задумчиво произнёс:

– Ну что ж… рано или поздно это должно было случиться. Ты уже взрослая девушка, студентка. А позволь узнать, куда?

– К любимому человеку.

Тогда Георгий Кузьмич налил себе ещё сто грамм, так же медленно выпил и спросил:

– А ты не желаешь представить своего избранника своим старым, замшелым предкам?

– Это девушка.

– Что девушка?

– Мой любимый человек – девушка.

Тогда он сделал два-три добрых глотка прямо из горла и, поставив бутылку на стол и закусив маринованным огурцом, молвил:

– Что ж… приводи её завтра – разберёмся.

Я появилась на следующий день к ужину со свежим выпуском британского ежемесячного журнала «Journal of Neurology, Neurosurgery, and Psychiatry» для мамы и коробкой с двенадцатью бутылками водки «Парламент» объёма 0.5 для отца. Подарки я приготовила ещё в конце августа, от Юли я знала, что Оксана Вячеславовна прекрасно знает английский и уже давно читает периодику по нейрохирургии на языке классиков детективного жанра. Подарку она явно обрадовалась – сразу приникла к журналу и так и провела с ним весь ужин, не отвлекаясь на посторонние разговоры, а потом почти сразу же ушла к себе.

Георгий Кузьмич поначалу отмалчивался, но затем, добравшись до определённого градуса, неожиданно произнёс:

– Ты что, правда с моей дочерью спишь?

– Правда.

– А всё же Юлька моя не промах, да! Если такую кралю себе отхватила. А и красивая же ты девка! Ну давай на брудершафт, что-ли, за знакомство!

Мы действительно выпили с ним на брудершафт, и даже не раз, и ещё более не раз выпили с ним просто так. Часов в десять вечера, доупотребив литр «Кристальной», приготовленный отцом Юли к застолью, открыли принесённую мной коробку. Затем Георгий Кузьмич притащил из комнаты кассетный магнитофон с зашибенными колонками, и мы до двух ночи орали Новикова, Лепса, Митяева, Василевского, и даже Примадонну.

Не знаю, что там думали соседи, но, как рассказывала потом Юля, остававшаяся в тот вечер единственным человеком, способным объективно воспринимать действительность (к моему огромному удивлению, пришедшему, разумеется, не ранее, чем на третий день после событий, Оксане Вячеславовне не помешали знакомиться с достижениями современной буржуйской медицины даже наши пьяные вопли из кухни) никаких возмущённых звонков ни в дверь, ни по телефону в тот вечер не раздавалось. Потом, дождавшись, пока мы закемарили прямо за кухонным столом, Юля уложила нас спать.