Восход - [19]

Саввас стоял в холле с Афродити.

– Дорогая, может, зайдем выпить чего-нибудь перед уходом? Маркос говорил, сегодня выступает замечательная певица.

Афродити содрогнулась при одном упоминании этого имени.

– Саввас, я так устала после вчерашнего вечера… – умоляюще произнесла она.

– Но, дорогая, ведь сегодня открытие «Клер де…» Ночного клуба!

– Знаю, но я хочу домой.

– Пожалуйста, Афродити. Зайдем на десять минут.

Это была не просьба, а приказ. Саввас говорил необычно строгим голосом. Она неохотно последовала за мужем к двери без таблички, ведущей из холла вниз по лестнице в ночной клуб.

Слышны были приглушенные аплодисменты. Супруги Папакоста вошли через дверь напротив сцены, и Афродити невольно ахнула. Платиновые волосы двойника Мэрилин Монро и ее персиковая кожа словно светились на фоне пурпурного бархата. Певица низко кланялась, показывая ложбинку между пышных грудей, а мужчина в черном галстуке продолжал играть на синтезаторе фирмы «Муг» мелодию следующей песни. Сцена была устлана гвоздиками, которые бросали благодарные слушатели.

Она пела уже сорок минут, и атмосфера зала была пропитана вожделением и густым сигарным дымом. Маркос заметил, что один из американцев отмечает день рождения, и попросил певицу спеть ему поздравление, как президенту Кеннеди.

Во время исполнения следующей песни все свое внимание она сосредоточила на фрау Брухмайер: примостилась на низком стеганом табурете рядом, подняла тонкую руку – на пальцах сияли кольца с бриллиантами – и томно, как на возлюбленную, смотрела на пожилую даму.

– «Diamonds are a girl’s best friend», – пела она.

Зрители восторженно зааплодировали, даже не дождавшись окончания песни. Певица оказалась еще и хорошей актрисой. Теперь объектом ее внимания стал Маркос, стоявший перед барной стойкой.

Он встретился с ней взглядом и улыбнулся. Его улыбка становилась все шире, когда она начала петь следующую песню: «I wanna be loved by you, just you…»

«Мэрилин» спустилась со сцены, подошла к Маркосу и повела его за собой, продолжая петь. На фоне темного занавеса ее бледная кожа и белокурые волосы казались еще светлее. Ее груди были похожи на белые атласные подушечки, голос был нежным и сексуальным и в то же время детским.

К Саввасу бросился официант, чтобы принять заказ. Супруги Папакоста стояли у бара, потягивая из бокалов. Афродити отказалась садиться. Она не намеревалась задерживаться долго.

Саввас отметил, как мужчины смотрят на «Мэрилин», а женщины на Маркоса. Было похоже на то, что его менеджер отрепетировал свою роль – настолько своевременно тот реагировал на слова песни.

Но что было важнее, Папакоста заметил, как слаженно работают три официанта, постоянно освежая бокалы, открывая бутылки, измельчая лед и смешивая коктейли. Благодаря кондиционеру в зале было около двадцати пяти градусов – оптимальная температура, чтобы гости испытывали жажду, но не чувствовали дискомфорта.

«Молодец», – похвалил про себя Саввас управляющего.

Последние слова исполнительница мурлыкала Маркосу на ухо. «Бу-бу-би-ду!» – соблазнительно прошептала она. Музыка стихла, и на мгновение наступила тишина, которую нарушал лишь звон льдинок в чьем-то бокале.

«Мэрилин» взяла Маркоса за руку, и они поклонились вместе, как два актера. Зрители, вскочив с мест, аплодировали и восторженно кричали.

Маркос заметил жену босса. Она стояла спиной к бару, лицо кислое, как лимоны в вазе у нее за спиной.

Афродити тронула мужа за рукав.

– Пойдем, – сказала она, перекрикивая шум.

Ее голос звучал непреклонно, как недавно голос ее мужа.

Саввас посмотрел на жену. Афродити была единственной в зале, кому не понравилось блестящее выступление. Он знал, что у жены вызывает негодование все, связанное с «Клер де Лун».

– Хорошо, агапи му, – терпеливо сказал он. – Мне нужно кое-что сказать Маркосу, и потом пойдем.

– Я подожду в холле.

Не дожидаясь окончания оваций, Афродити двинулась к выходу.

Со сцены Маркос видел, как мелькнуло зеленое платье, когда она выходила через заднюю дверь. Вечер превзошел даже его собственные ожидания.

Глава 6

Хусейн Ёзкан начинал работу в шесть утра, когда солнце стояло еще низко, но уже пригревало. Чтобы расставлять и складывать лежаки, много ума не требовалось, но парень был рад, что зарабатывает сам, а иногда ему доставались даже чересчур щедрые чаевые. Похоже, многие туристы плохо представляли, сколько стоит кипрский фунт, и Хусейн не собирался их просвещать.

В середине дня был перерыв, и Ёзкан мог с час поиграть в водное поло, а вечером в волейбол. Закончив работу, этот восемнадцатилетний спортсмен, набирающий все лучшую и лучшую форму, покупал себе охлажденного пива «Кео». На закате он сидел на пляже с приятелями и потягивал пиво. Лучшей жизни Хусейн Ёзкан не представлял.

Команды в основном состояли из греков-киприотов, но самыми сильными игроками были турки-киприоты. Он не раз уговаривал младшего брата прийти на пляж и сыграть, но тот не решался. Пятнадцатилетний Али превосходил Хусейна ростом, но был щуплый. Однако настоящая причина заключалась в том, что парень просто не хотел играть в смешанной команде.

– Я им не доверяю, – говорил он. – Они нарушают правила.