Восход доблести - [34]

Уже были готовы три могилы. Вероятно, они были глубже, чем требовалось. Его мышцы горели, когда он выпрямил изнывающую от боли спину и окончательно опустил лопату, оглядываясь на девушку. Он хотел приобнять и утешить ее, но это было не в его характере. Он никогда не знал, как выражать или даже понимать свои чувства, и видел слишком много смертей, чтобы они могли оказывать на него влияние. Тем не менее, ему было жаль девушку. Он хотел, чтобы она перестала плакать.

Мерк терпеливо стоял, не зная, что делать, желая, чтобы она поместила тела в могилы. Ему хотелось сделать что-нибудь, что угодно. Но она просто стояла и плакала, не шевелясь, и вскоре он осознал, что ему придется самому это сделать.

В конце концов, Мерк опустился на колени, взял ее отца и потащил его в свежевскопанную могилу. Тело оказалось тяжелее, чем он ожидал, теперь его спина болела не только от раны, но и от перенапряжения, и Мерк просто захотелось покончить с этим.

Вдруг девушка бросилась вперед и схватила его за руку.

«Нет, подожди!» – крикнула она.

Мерк обернулся и увидел ее, пораженные горем, глаза, устремленные на него.

«Не делай этого», – умоляла она. – «Я этого не вынесу».

Мерк нахмурился.

«Ты бы предпочла, чтобы до них добрались волки?»

«Просто не делай этого», – плакала девушка. – «Не сейчас».

Зарыдав, она упала на колени, прижимая к себе отца.

Мерк вздохнул и посмотрел на горизонт, на поднимающийся рассвет, спрашивая себя, придет ли когда-нибудь в этом мире конец смертям. Некоторые люди умирали спокойно, в то время как смерть других была насильственной. Но, независимо от того, как они умирали, казалось, что все они заканчивают в одном и том же месте. В чем смысл всего этого? В чем смысл спокойной или насильственной смерти, если она всех ведет в одно и то же место? Есть ли вообще какая-нибудь разница? А если смерть неизбежна, в чем же тогда смысл жизни?

Мерк наблюдал за тем, как светлеет небо, зная, что он должен двигаться дальше. Он уже много времени потратил здесь, сражаясь не в своей битве. Он задавался вопросами – вот что означает сражаться не за свое дело? Заканчивается ли это смятением, смешанным с удовлетворением?

«Я должен идти», – решительно, нетерпеливо произнес Мерк. – «Меня ждет долгое путешествие, а уже начался новый день».

Девушка не ответила. Он посмотрел на девушку и ощутил ответственность за нее, потому что она оставалась здесь одна. Мерк колебался, не зная, что делать.

«В этой местности бродят другие хищники», – продолжал он. – «Ты не должна оставаться здесь одна. Пойдем со мной. Я найду для тебя защиту в Башне Ур или где-нибудь поблизости».

Впервые Мерк предложил кому-то присоединиться к нему, сошел со своего пути, чтобы помочь кому-то без причины, и ощущение было приятным, хотя и нервировало его. Это было не в его характере.

Мерк рассчитывал на то, что девушка ухватится за его предложение, и был озадачен, когда она покачала головой, избегая встречаться с ним взглядом.

«Никогда», – кипела от гнева девушка.

Мерк был потрясен, когда она подняла на него полные ненависти глаза.

«Я никогда не присоединюсь к тебе», – добавила она.

Мерк моргнул в ответ.

«Я не понимаю», – ответил он.

«Это твоя вина», – сказала девушка, снова посмотрев на мертвые тела.

«Моя вина?» – возмущенно переспросил он.

«Я умоляла тебя прийти сюда как можно скорее», – сказала она. – «Если бы ты послушал, то смог бы спасти их. Теперь они лежат здесь мертвые из-за тебя, из-за твоего эгоизма».

Мерк нахмурился.

«Позволь мне напомнить тебе», – ответил он. – «Что ты жива прямо сейчас из-за моего эгоизма».

Девушка покачала головой.

«Тем хуже для меня», – сказала она. – «Я бы хотела умереть вместе с ними. И за это я ненавижу тебя еще больше».

Разъяренный Мерк вздохнул, осознав: вот, что бывает, когда помогаешь людям – неблагодарность, ненависть. Лучше оставаться самому по себе.

«Что ж, отлично», – произнес Мерк.

Он развернулся, чтобы уйти, но по какой-то причине не смог этого сделать. Несмотря ни на что, по какой-то причине он все еще волновался за нее. И ненавидел себя за это.

«Я больше не буду тебя спрашивать», – сказал он, его голос дрожал от гнева. Он стоял и ждал.

Девушка не ответила.

«Ты ведь понимаешь, что если останешься здесь одна, то это приведет тебя к верной смерти», – сказал потрясенный Мерк.

Она кивнула и ответила.

«Это именно то, на что я надеюсь».

«Ты растеряна», – произнес Мерк. – «Я – не их убийца. Я – твой спаситель».

Девушка посмотрела на него с таким презрением, что Мерк отшатнулся.

«Ты ничей не спаситель», – бросила она. – «Ты даже не человек. Ты – наемник. Убийца за плату. И ты не лучше этих людей, не притворяйся в обратном».

Ее слова глубоко ранили Мерка – возможно, потому, что впервые в жизни, насколько он помнил, кто-то был ему небезразличен; возможно, потому, что он ослабил бдительность. Теперь Мерк жалел об этом. Он почувствовал, как по его спине побежал холодок, почувствовал, что ее слова прошли через него, как проклятие.

«Зачем же ты тогда спасла меня прошлой ночью?» – спросил Мерк. – «Почему не позволила мне умереть?»

Девушка не ответила, что взволновало его еще больше.

Мерк понимал, что с ней не о чем говорить и с него было довольно. Он бросил лопату, развернулся и зашагал прочь.