Восход Черной Звезды - [20]

— Он у меня, — решительно вступила в разговор Цзунг Делила, и впервые Кастор заметил на ее лице что-то похожее на испуг. Она яростно замахала рукой, давая Кастору понять, что он должен немедленно занять ее место перед экраном. Старик посмотрел на юношу, лицо его подергивалось, он бормотал сам себе на разные голоса.

— Ага, — сказал он, — приходите в… НЕТ!.. мой кабинет… не сегодня!..олдень, потому что… — Бормотание стало тихим и совсем уже неразборчивым, потом, еще раз судорожно дернув всем лицом, старик завершил с триумфом:

— Моя четвертая часть хочет с вами поговорить!

И дал отбой.

5

Университетский кампус раскинулся более чем на дюжину гектаров. Если бы Цзунг Делила, молчаливая и задумчивая, не высадила Кастора у нужного корпуса, он бы как пить дать заблудился. Ему и без того пришлось дважды спрашивать дорогу, пока он не отыскал нужное крыло Центра Нейроанатомии и Изучения Мозга. Дальше все было просто. Относительно просто.

На каждой двери висели таблички с именами, например, «ШЕН Литсун», или «ХОНГ Вужен» или — изредка — «БРЭДЛИ Джонатан», но нужную Кастор узнал немедленно. Спутать ее было невозможно, потому что размерами она в три раза превосходила стандартные таблички. На ней значилось: «ФУНГ — ХСАНГ — ДЬЕН — ПОТТЕР — СУ — АНГОРАК — ШУМ — ЦАЙ — КОРЕЛЛИ — ХОНГ — ГВАЙ БОСЬЕН — ФУЦУИ — КАЙ-ЧУНГ — АЛИСИЯ — ВОНМУ — АГЛАТ — ХЕНДЖУ — МИНГВО — АНАСТАСИО — ЛЮДЖЕН — ХУНМОНГ». По крайней мере у Многолицего имелось чувство юмора!

Кастор толкнул дверь, вошел, и обнаружил, что секретарша Многолицего на отсутствие юмора тоже не жалуется. Это была пожилая китаянка-хань, возраст ее давно перевалил за предел, когда большинство ханьцев отправлялось обратно, в Отчизну, чтобы почить с миром. Тем не менее, глаза ее весело блеснули, когда Кастор объяснил, что ему самим профессором Фунгом назначена встреча.

— Правда? — удивилась она. — Мне ничего не сообщили. Но это не удивительно. Погодите минутку, я отыщу профессора. — Она нажала на несколько клавиш, посмотрела на экран, потом с сожалением покачала головой. — В кампусе его нет. Попробую позвонить домой, — если он еще не выехал, то должен быть дома.

— Мне бы не хотелось тревожить профессора, — предупредительно напомнил Кастор. Секретарша добродушно засмеялась, и Кастор решил, что старушку развеселила идея о том, что профессора Фунга, в его нынешнем состоянии, можно «потревожить» больше, чем он и без того «тревожен». Осмелев, Кастор сделал пару шажков вперед, чтобы бросить взгляд на клавиатуру — секретарша тем временем переключилась на режим связи, — и рот его тут же наполнился слюной, как у собаки Павлова. Какая это была клавиатура! Миниатюрная игрушечка инспектора не шла ни в какое сравнение, не говоря уже о примитивных учебных терминалах в «Небесном Зернышке». Функции, которые требовали сложного и долгого программирования, если вообще их было возможно осуществить, здесь исполнялись одним нажатием «зашитой» клавиши. Такие терминалы Кастор видел только по телевизору, и всеми силами души жаждал когда-нибудь увидеть наяву. И вот эта потрясающая машина перед ним!

Кастор слушал тихое «уип-уип» — на другом конце линии гудел сигнал вызова. Гудел, как ему показалось, довольно долго. Секретарша заметила его тревогу и сказала с доброй улыбкой:

— Наверное, он дома. Если нет прислуги, им непросто сосредоточиться и снять трубку, а с прислугой постоянные проблемы. Прислуга у них не уживается. — Сигнал вызова прогудел по крайней мере раз пятьдесят. Кастор на месте секретарши давно бы сдался, махнул рукой, но пожилая китаянка вдруг подалась к экрану и заговорила в микрофон:

— Профессор Фунг, вас ожидает Мелкинс Кастор. У него назначена встреча.

Кастор стоял на самой границе звукового конуса от направленного динамика, но ему удалось расслышать что-то наподобие скороговорки — причем несколько разных голосов тараторило одновременно. Что нисколько не обескуражило секретаршу. Она подняла глаза на Кастора.

— Хочет сам с вами поговорить. Я переключу на большой экран.

Кастор повернулся к экрану на стене и увидел перед собой Многолицего. Морщинистое лицо подергалось, потом профессору удалось выдавить:

— Добро пожаловать, Мелкинс… ЧЕРТА С ДВА!.. Кастор… Кто он такой?., простите за опоздание… ЧТО ЗНАЧИТ «ПРОСТИТЕ»… но… ах, это же он!., я буду в три… НЕТ!., я ведь хотел… ПРОШУ ВАС!.. Кастор, пожалуйста, подождите…

Дальше пошло хуже. Кастор уже почти ничего не мог разобрать. Хуже всего было выражение… выражения… на лице старика. Лицо это, само по себе, едва ли можно было назвать красивым. Громадный футбольный шлем исчез, его заменил таких же великанских размеров тюрбан белого цвета. Экран погас, Кастор, озадаченный, повернулся к секретарше.

— Что он сказал?

— Он просил прийти опять, в три, — с сочувствием объяснила она. — Очевидно, профессор будет в три. Может быть и нет. Советую что-нибудь перекусить тем временем. Не исключено, что ждать придется долго.

Хотя секретарша объяснила ему, как найти студенческую столовую, Кастор проплутал с полчаса по центру имени Лиу Пьяо. Он умудрился дважды потерять дорогу, несколько раз попадал не туда, куда надо, побродил по корпусу Астрономии и Астрофизики, жадно разглядывая все вокруг, срезал путь через вестибюль Института зарубежной истории, где в стеклянных витринах красовались мундиры Американской Революционной Армии. Он робел спрашивать дорогу, но голод, грызущий желудок, вынудил его быть посмелее. Страдал он не только от голода. Зависть, черная зависть, и сожаления. Если бы судьба его сложилась чуть-чуть иначе, сейчас он мог бы быть студентом этого самого университета! И давно получил бы диплом с отличием — и даже добился бы поступления в аспирантуру — стал бы доктором — или, чем черт не шутит, профессором, вот прямо здесь учил бы новые поколения студентов, вот этих самых, которые толпятся в вестибюлях и коридорах. Он толкал свой поднос вдоль столовского мармита